– Откуда знаете? – недоверчиво спросил Кулемза.

– Не знаю, – ответил генерал. – Сейчас я сам дам псу команду на завершение этой печальной истории.

– С такого расстояния Рамзай не услышит.

– Майор Кулемза, оперативник должен знать, что некоторые породы собак принимают на большом расстоянии мысленно посланные им команды.

– Разыгрываете, Егор Иванович, – не поверил Шведов.

– Увидишь, – скупо улыбнулся генерал и протянул ему бинокль.

По мере того как секач слабел, ушастый пес с кровавыми глазами, казалось, обретал второе дыхание. Он легко заходил кабану с любого фланга и направлял его грозным рыком в нужную сторону. Если запаленный кабан пытался остановиться, перевести дух, бладхаунд подскакивал к нему и полосовал клыками его задние ляжки и ноги. Нестерпимая боль и страх снова гнали зверя вперед, по замкнутому кругу, навязанному ему псом.

– Пора, мой мальчик! – сказал на вершине холма Егор Иванович и резко махнул рукой: – Фас! Смотрите вон на ту ложбинку, – показал он Шведову и Кулемзе.

К их удивлению, бладхаунд, будто и в самом деле услышав команду хозяина, внезапно увеличил скорость и, зайдя с правого бока, стал теснить вепря к небольшой впадине посреди поля. Направив зверя по низу ложбинки, сам он понесся верхом и внезапно мощным прыжком обрушился на секача, завалив его на землю. Потом пес на одно мгновение приник к кабаньей шее и, как-то сразу после этого потеряв всякий интерес к бьющемуся в агонии противнику, отошел в сторону и лег на зеленя.

– Что он сделал с кабаном? – ошалело спросил Кулем-за. – Почему секач сразу копыта задрал?

– Перерезал зверю сонные артерии, – бесстрастно ответил генерал и сказал в портативную рацию: – Все кончено, ребята, забирайте трофей.

Шесть крепких мужчин, соорудив из слег носилки, еле доволокли трофей до ольховника.

Пока они палили горящими головешками и еловым лапником дремучую кабанью шерсть и свежевали двухсоткилограммовую тушу, генерал сидел в сторонке на раскладном стульчике. Пес, положив огромную голову ему на колени, сидел рядом и задумчиво смотрел на костер.

– Ты хорошо работал сегодня, мальчик, – строго сказал ему генерал. – Но допустил одну ошибку, которая могла тебе стоить жизни. В нашем деле головой больше думать надо…

Рамзай скосил на него налитые кровью глаза и виновато шевельнул толстым, как дубина, хвостом.

Подошел Шведов и присел на корточки перед мордой пса:

– Меня вот что поразило, Егор Иванович, Рамзай, когда это… ну, последнее дело с кабаном делал… Он будто робот делал это… Без злобы…

– Работа у него такая, – почему-то вздохнул генерал и, посмотрев на Шведова, спросил вполголоса: – А Скиф пророчествовал у сербов?

– Говорят, изредка… Предсказывал направления прорывов противника, засады его, минные поля. Оказывал содействие сербской контрразведке в выявлении диверсантов и агентуры противника. И утверждают, почти безошибочно.

– Он сам как-то объясняет свой странный дар?

– Уходит от объяснений и, говорят, даже тяготится им.

– Как судьба мужиком крутит! – вздохнул генерал. – Войны, тюрьмы, побеги и опять войны.

– Все трое такие… У Засечного за спиной двадцать лет войн в Африке и пять – у сербов. А Алексеев после ранения в Афганистане в милиции в Грозном служил… Гаду одному местному на мозоль наступил… Всю семью вырезали и против самого дело состряпали. Бежал. Воевал в Приднестровье, а потом Сербия, Босния…

– Вот что, Максим, дай повторный запрос американцам об обстоятельствах убийства Скифом офицера из ЦРУ. Так и укажи в запросе, именно «офицера ЦРУ». Если они не ответят на запрос, я потружусь, чтобы дело по передаче всей троицы Интерполу сдали в архив.