Господин снова кинул заинтересованный взгляд в спину блондинке: «Хороша, породиста, стерва, а лиса лисой, в папашу!.. Сделала вид, будто не знала, что в пакетах из-под сухого молока ушла к клиенту пластитная взрывчатка. Не поняла, видите ли, каким ветром сумму с шестью нулями в швейцарский банк на ее счет надуло. Ох, хитра!.. С другой стороны, без хитрости ныне сомнут и ноги об тебя вытрут. Эх, сбросить бы годков десять, оприходовал бы я тебя, Ольга Викторовна. По нынешнему твоему положению лучшего мужа, чем Походин, тебе не сыскать, не век же с этим Серафимом Мучником вековать. Еще побесишься чуток и сама поймешь что к чему… А не поймешь, отец понять поможет. У Виктора Коробова не забалуешь».

И вдруг от острой тревоги у Походина испарина выступила на розовых щечках.

«Скиф, вурдалак ее отмороженный, на днях из Сербии в Россию возвращается, – вспомнил он. – Не приведи господи, полыхнет пожар на старом пепелище!.. Надо дать указание, чтобы его мимо Москвы транзитом в Сибирь переправили. И то сказать, Ольга ныне – звезда телеэкрана, миллионерша, а он кто? Подумаешь, герой Балканской войны! Как был сапог армейский, сапогом небось и остался».

Поймав острый, как укол, взгляд спутницы, застигнутый врасплох Николай Трофимович расплылся в приветливой улыбке и жарко зашептал ей на ухо:

– Не извольте беспокоиться, Ольга Викторовна!.. Свидание с папашкой пройдет, так сказать, на высшем уровне. Но совета старого чекистского пса, генерала Походина, послушайте. Не ворошите прошлого, голубушка. Еще древние говорили: «Не возвращайся на старое пепелище». Чего вам в нем, прошлом-то?.. Демократия вон какие возможности деловым людям открыла…

– Демократию время от времени надо купать в крови, – перебила его Ольга. – Так считает генерал Пиночет, а вы как думаете, мон женераль?

– Я с вами серьезно, а вы… – поджал губы Походин.

– И я вполне серьезно, – усмехнулась собеседница и, отпив глоток кампари, продолжила: – А вдруг прав Пиночет, а?..

– И еще дам совет, голубушка, – гнул свою линию Походин. – Пользуясь выпавшей оказией, переведите свои счета в Швейцарии на отца. Папаша ваш – голова! За год-другой состояние родной дочери он удвоит и утроит. Плохо ли вам без забот и тревог?..

– С его подачи в уши жужжите? – отстранилась Ольга.

– Как можно, Ольга Викторовна! – вспыхнул Походин. – Совет на правах старого друга, поверьте, ненаглядная моя.

– Не поверю, Николай Трофимович! – без злобы ответила Ольга и кинула на него долгий насмешливый взгляд из-под опущенных ресниц.

– Отказываюсь понимать ваш… извините, ваш гонор, Ольга Викторовна! – обиженно пробормотал тот.

– Поймете когда-нибудь, – усмехнулась Ольга и пригубила неразбавленного кампари, давая понять, что тема разговора исчерпана.

Походин с его прагматизмом, выработанным за многие годы работы в КГБ СССР, действительно не всегда понимал эту красивую, взбалмошную, а порой и вызывающе наглую особу. Еще в восемьдесят девятом году он привлек к сотрудничеству Ольгу Коробову, никому не известную тележурналистку, выпускницу журфака МГИМО, и специально создал под нее торгово-закупочную фирму «СКИФЪ» с практически неограниченными уставными возможностями. В предчувствии худших времен, по замыслу папаши Коробова, тогда еще функционера аппарата ЦК КПСС, фирма «СКИФЪ» должна была аккумулировать деньги, вложенные в подставные коммерческие структуры, и служить легальным каналом для их перевода в зарубежные банки.

Жизнь на стыке десятилетий сложилась для Походина не лучшим образом. Стараниями одного из самых влиятельных лиц родной Конторы он на семь лет загремел за решетку. За время отсидки у Походина умерла долго болевшая раком жена. Правда, воздух свободы он уже смог вдохнуть через два года, когда с развалом СССР его бывшие подельники в одночасье переместились в еще более высокие кабинеты.