Грицько тяжело вздохнул и прилег на лежанку.

«Устал я жить, устал. Если бы не поручение Исролика, с радостью бы помер, только оно меня тут держало. Теперь моя совесть чиста, могу и отдохнуть. Догорела моя свеча…»

Он прикрыл глаза и отвернулся лицом к стене. Ребе Борух встал и вышел из хаты. Хасиды последовали за ним.

Жизнь в деревнях с наступлением темноты замирала, и на Ставницу уже опустилась большая тишина. Воздух посинел, запели ночные птицы, мир наполнился шорохом шагов ночных зверей. Резкий ночной воздух холодил лица. Небо на западе еще багровело, но фиолетовая тьма уже властно вступила в свои права.

– Мойше, сын Амрама, – негромко произнес ребе Борух. – Проси за свой народ там, наверху, праведник Мойше, сын Амрама.

– Чтоб ты стал похожим на лампу. – Женский голос, доносившийся из приоткрытой двери, был неприятно визглив. – Днем висел, ночью горел, а под утро угас!

Члены правления недоумевающе переглянулись. Они пришли познакомиться с новым раввином и услышать такое никак не ожидали.

– Желаю тебе сладкой смерти, дорогой муженек, – неслось из-за двери. – Пусть тебя переедет телега с сахаром.

– Наверное, – вполголоса произнес парнас, глава правления, – кухарка раввина поругалась с мужем. Недостойно и не к месту. Надо положить этому конец.

Он прокашлялся, подошел к двери и решительно взялся за ручку. В небольшой комнате были только двое: человек в раввинской одежде и женщина, имеющая вид жены раввина. Посторонних в комнате не было, и члены правления оцепенели, не зная, что сказать.

После долгих уговоров общине Познани удалось убедить ребе Йосефа Ландсберга занять должность раввина города. Несмотря на молодость, ребе Йосеф успел прославиться как большой знаток Учения, обладающий необычайно острым умом. За глаза его называли светочем подрастающего поколения, будущим великим законоучителем. И это были вовсе не пустые славословия. Сам ребе Йехезкель Ландау, раввин Праги, известный по названию своей знаменитой книги как «Нода бе-Йеуда», выдал за него свою любимую дочь.

Уговорив ребе Йосефа стать раввином Познани, община помимо «светоча подрастающего поколения» получала и дочь великого мудреца. Раввин будет наставлять мужчин, а его жена, дочь праведника и супруга праведника, женщин! Замечательный, удачный выбор!

– Чтоб тебя вырвало материнским молоком, – не обращая ни малейшего внимания на членов правления, продолжала дочь праведника. – Чтоб все зубы у тебя выпали и остался только один, для зубной боли!

– Простите, – наконец перебил ее парнас. – Мы бы хотели поговорить с раввином Ландсбергом.

– Пожалуйста, говорите, – любезно ответила женщина, поворачиваясь к парнасу.

Ее лицо, с тонкими чертами и печатью одухотворенности, выражало учтивость и дружелюбие. Если бы члены правления собственными ушами не слышали, как эта женщина минуту назад проклинает своего мужа, им бы и в голову не пришло, будто она способна на такое.

Парнас представился, раввин стал знакомиться с членами правления, а его жена отошла к двери.

– Присаживайтесь, располагайтесь поудобнее, – обратилась она к парнасу. – Я сейчас подам чай.

Затем она перевела взгляд на мужа, и ее лицо тут же приобрело иное выражение.

– Здоровая холера в твой больной живот, – прошипела она сквозь зубы. – Прими гостей почеловечески.

Сказать, что гости оторопели, ничего не сказать. Парнас собрался с духом и спросил:

– Скажите, а ваша жена, раббанит, действительно дочь Нода бе-Йеуда?

– Да, – абсолютно спокойным голосом ответил раввин. – Пусть вас не удивляет ее стиль выражаться, на самом деле она очень добрая и очень праведная женщина.