– Ага. – Таня поцеловала женщину в щеку. – Я только руки вымою, мам. Это Сима, она поест с нами, ладно?

Таня выскочила из комнаты, а Сима осталась. Она никак не ожидала увидеть цыганский дом и цыганскую семью у белокурой синеглазой Тани, но именно эту женщину Таня назвала мамой.

– Я Сакинда, тетя Сакинда, мать этой егозы. – Женщина кивнула Симе, указав на подушки у стены. – Садись, детка. У нас тут, видишь, дым коромыслом, да еще Тара принялась рожать, хотя мы ждали только дня через три. Но смерть и роды не ждут погоды, что ж…

На полу стоит большой ящик, и Сима заглянула в него.

Ящик кто-то заботливо выстлал куском мягкого одеяла и прикрыл чистой тканью. А на ней лежит серая британская кошка, и бока ее вздымаются, она тяжело дышит, ее бархатная круглая мордочка повернута к людям, в глазах – испуг и мука.

– Так-то, дорогая, рожаем мы, женщины, своих детей. – Сакинда покачала головой. – Что женщины, что кошки, что другие животные – все тяжко рожаем и растим, ночей не спим. А потом всю жизнь до самой смерти болит сердце за детей. Тихо, девочка, тихо, все будет хорошо.

– Я здесь. – Таня уже переоделась в легкую яркую юбку и такую же блузочку. – Ай, бедная моя, ну давай, милая, потерпи и поднатужься, и все у нас получится.

И голос ее, и манера говорить изменились неузнаваемо, и теперь от цыганки ее отличали только светлые косы да абсолютно белое лицо с большими синими глазами.

– Сима, если нужно в ванную, то по коридору третья дверь отсюда. – Таня повернула голову и взглянула на Симу. – Прости, я понятия не имела, что Тара именно сегодня решит рожать.

В коробке раздался жалобный и требовательный писк. Сима всхлипнула и выбежала из комнаты. Третья дверь, вот как.

Ванная оказалась достаточно чистой, и Сима открыла кран, вымыла руки и ополоснула лицо. Нужно ехать домой, она совершенно зря пришла сюда, но если уйти прямо сейчас, Таня решит, что это из-за ее родственников, из-за того, что они цыгане. Обижать новую знакомую не хотелось, тем более что некоторое предубеждение против цыган у Симы было. Но она не из-за этого хочет уйти.

Просто Симе видеть, как рождаются котята, невозможно.

Потому что Сэмми больше нет, и жизнь ее превратилась в боль.

– Новая дочка. – Старуха хитро улыбнулась, глядя на Симу. – Лежи, не вставай, головушка твоя горемычная. Вот, выпей это, будешь крепко спать и наутро проснешься здоровой.

Как вышло, что она осталась ночевать в этом чужом доме, Сима не знает. Вот так усадили ее за стол, за которым, кроме нее и Тани, уже сидело десятка полтора людей, и она все думала, как бы сделать так, чтоб сразу же распрощаться и не обидеть радушных хозяев, и ничего не придумала, а тем временем смуглая женщина взяла ее тарелку и наполнила каким-то ароматным блюдом, в котором был рис, овощи, кусочки мяса, какие-то приправы и крупные красные фасолины. И Сима, сама того не ожидая, съела все до последней крошки.

Никто не шумел, даже дети вели себя прилично, только самых маленьких усадили за отдельный столик, и за ними приглядывала та самая девушка, что первая встретилась им в этом доме.

Потом подали чай, и на столе появились тарелки с домашним печеньем, пирожками и кусками белой пастилы с орехами, которая таяла во рту и пахла корицей. Сима наелась так, что и пошевелиться боялась, с ужасом думая, сколько же калорий она сейчас проглотила. Конечно, она вряд ли вот так сразу потолстеет, но – а вдруг?

– С одного раза ничего не будет. – Сакинда ободряюще потрепала ее по руке. – Таня, гостья совсем носом клюет, отведи-ка ты ее спать, умаялась она совсем.