Это, как? Ещё час назад ни о какой оккупационной администрации Дима и не слышал. Что такого могло случиться за час, чтобы так всё изменилось?

Впереди, многократно отражённый стенами домов, раздался звук дизельного двигателя. Дима, обрадовавшись, ускорил шаг, и устремился навстречу. Хоть что-то сейчас прояснится. На перекрёсток выехал броневик неизвестной конструкции с крупнокалиберным пулемётом в башенке наверху. Уже, заподозрив что-то неладное, Димка замедлил шаг, заметив, как разворачивается башня и пулемёт наводится на него. Инстинкты сработали быстрее, чем разум. Ещё ничего не понимая, он уже летел в переулок между домами, перекатом уходя с линии прицеливания и, преследуемый визгом крупнокалиберных пуль по выщербленному асфальту, метнулся за угол дома.

За спиной послышались отрывистые команды на английском языке и топот подкованных ботинок. Дмитрий бросился в ближайший подъезд, нырнул в воняющий мочой и кошаками подвал и помчался по захламленному помещению. Уже выныривая в крайнем подъезде, он увидел сзади перекрещивающиеся лучи фонарей преследователей. Дима выскочил из дома, прокрался по кустам, хоронясь от броневика, нацелившего свой пулемёт на подъезд и петляя, словно заяц, помчался прочь.

Пробегая мимо бетонного кольца коллектора, он увидел, как чугунная крышка сдвинулась в сторону, и появившаяся из люка рука поманила за собой. Не раздумывая особо, парень скользнул в колодец.

– Люк! – крикнули снизу.

Пришлось вернуться и задвинуть за собой тяжёлую крышку. Темноту подземелья взорвал луч фонаря, упёршийся ему прямо в лицо.

– Ты кто такой? – спросили из темноты.

– Димка. Дмитрий Протасов.

– И кто ты, Дмитрий Протасов?

– Человек. Простой человек.

– А почему ты, простой человек, убегал от американцев, а они тебя преследовали целым отделением?

– Американцев? Не знаю. Бред настоящий. Я шёл по улице и услышал шум машины. Пошёл навстречу, чтобы спросить, что здесь творится и увидел, что меня хотят расстрелять из крупняка. Ну и чухнул от них.

– Непонятное что-то ты городишь. Кто же, в здравом уме, вот так к американцам лезет? Ладно, пошли. Пусть с тобой особист поговорит.

Особист? Димка поёжился. Встречал он особистов во время службы. Чаще всего их называли «Молчи-молчи». Это, в смысле, что, лучше с ними, вообще, никаких бесед не вести. За одно слово зацепятся – всё вытянут. Вот, уж, где в полную силу понимаешь смысл пословицы: «Молчание – золото»! Как-то, сразу расхотелось идти с этим незнакомцем и, если бы не преследователи там, наверху, бы, наверное, отказался. Но, во-первых, не очень радужная перспектива попасть в руки тех, кто совсем недавно хотел пристрелить тебя из крупнокалиберного пулемёта, а, во-вторых, непонятную ситуацию нужно прояснять. И, Димка, почему-то, был уверен, что там, куда ведёт его этот незнакомец, всё прояснится.

Шли подземными ходами минут сорок, когда впереди забрезжил неровный свет, становящийся ярче по мере приближения. Наконец, стены раздвинулись в стороны, а ход преградила баррикада, из-за которой высунулся хмурый небритый тип с М-16 наперевес.

– Ещё раз последний маркер забудешь дёрнуть, пристрелю, и скажу, что так и было.

– Да ладно тебе. Ну, забыл. С кем не бывает.

– С тобой, что-то, это слишком часто бывает. Кто это?

– От америкашек убегал. Вот, к особисту веду.

– Ну веди.

Они перелезли через баррикаду, и пошли дальше по ходу, изредка освещаемому горящими факелами. У открытой бронированной двери, оснащённой кремальерой, их, уже, ждали.

– Заходи и руки подними, – сказали из полумрака тамбура.