— Простите.

— Это специальная смесь, — пояснил Дайн. — Усилитель, соединенный с противоядием. Используется на поздних стадиях.

— Но Йормэ только отравился. — Я вспомнила коробку с домашними пирожными. Лис решил, что всему виной именно они, и причин в этом сомневаться не было. — И получаса не прошло.

Дайн несколько мгновений просто смотрел на меня, и в его взгляде было столько терпения, что я невольно смутилась.

— Ладно, вам лучше знать, что делать.

— Благодарю за доверие.

Убрав опустевший шприц, Дайн похлопал меня по руке, которой я все еще цеплялась за плечи Йормэ.

— Через некоторое время он придет в себя. Отвези его домой. Я объясню все Ансару и раздобуду вам карету. На восстановление понадобится пара дней. Присмотришь за ним?

Я быстро кивала на каждое его слово.

Не прошло и минуты, как дыхание Йормэ выровнялось, а с лица сошла смертельная бледность. Очень скоро он медленно открыл глаза. Прищурился от яркого света и слабо хохотнул.

— Надо же, все еще живой. Думал, все, конец, пришло время мне к праотцам отправляться.

Выглядел он значительно лучше, и я наконец смогла расслабиться, только сейчас осознав, как от напряжения закаменело все тело.

— Ты… если еще хотя бы раз что-нибудь съешь…

— Поверь, пирожочек, мне хватило одного раза.

От предложения заглянуть к целителю лис категорически отказался, хотя согласился с тем, что служба для него на сегодня закончена.

— Если пойдем к целителю. Информация о моем отравлении. Будет передана командору, — произнес он прерывисто, истратив все силы уже на четвертой ступени, ведущей на первый этаж лестницы. — Не хотелось бы. Этого допустить.

— Ты ведь не собираешься оставлять это без внимания? Тебя пытались убить! — Я хотела взять его под руку, чтобы помочь, но Йормэ мягко меня отстранил — он не хотел, чтобы хоть кто-то заподозрил неладное.

— О, я непременно найду виновного. — По стене, на которую он опирался, из-под его ладони поползла корочка льда.

— Йормэ…

Лис быстро заморгал и отнял руку, прекращая оледенение. И невпопад заметил:

— Хорошо, что ты не любишь сладкое.

Даже в такой ситуации, все еще страдая от последствий отравления, он умудрялся беспокоиться обо мне.

До кареты лис добрался на чистом упрямстве и безвольно растекся по мягкому сиденью, тяжело дыша.

— Чувствую себя стариком, — пожаловался Йормэ.

Я заняла место напротив него и, как выразился лис, ранила его чувства своим равнодушным видом. Он совсем расстроился, когда, проигнорировав его стенания, я спросила:

— Капитан ведь на самом деле отравитель?

Йормэ перестал дурачиться и даже попытался сесть ровнее.

— А что сказал Дайн?

— Он не отрицал.

— И… что ты по этому поводу думаешь?

В какой-то степени было даже забавно наблюдать, с каким напряжением моего ответа ждал сначала Дайн, а теперь и Йормэ.

— Я не в ужасе, если тебя это интересует. И не собираюсь его избегать. Каким бы ни было его прошлое, оно… в прошлом. На самом деле теперь мне наконец стало понятно, почему капитан так уверен, что у него лучше получится найти убийцу. — Помолчав немного, я спросила: — Ты знаешь, кого он ищет?

Отрицать этого Йормэ не стал и не попытался сменить тему.

— Своего наставника, — просто ответил он. — Когда Дайн учился лекарскому мастерству, то тоже практиковался на бездомных. Во времена его… юности использованные тела прятали, чтобы не провоцировать законников. Но это долго, сложно и времязатратно, куда проще бросить труп на улице, сымитировав почерк Мясника.

Это объясняло изъятие органов и зашитые раны. Пока я размышляла о том, как, должно быть, сложно Дайну сейчас охотиться на собственного учителя, Йормэ задремал.