– При чем здесь грибочки? – нахмурилась Маргарита.

– Мы ничем от них не отличаемся, – развел руками Антиох. – У грибочка – своя справедливость, у человека – своя. И каждый считает, что прав.

– Какая еще справедливость может быть у грибочка?

– Во-от! – протянул бородач, подняв указательный палец. – Вы смеетесь, потому что уверены, что у низших существ не может быть понятий о справедливости. Им попросту не дано. И вы, конечно, правы. Но почему же вы не допускаете, что кто-то точно так же может смеяться над нами?

– Понятно, – покачала головой медсестра. – Ты сейчас витиевато толкуешь про Высшую справедливость?

– Ага, – просиял Антиох. – Спасибо, что поняли меня. Грибочки никогда не смогут жить по человеческим законам, а люди все-таки должны стараться жить по законам Божьим.

– То есть ты предлагаешь дожидаться Высшего суда, правильно? – Маргарита засунула руки в карманы халата. – А суду земному убийцу не предавать? И это будет по-настоящему справедливо, так?

– Бог сам управится как нужно, – серьезно ответил бородач. – И мы не должны лезть в Его дела. Без воли Божьей и волос ни с чьей головы не упадет.

– А если завтра окажется, что убийцу и без тебя вычислили, поймали и предали суду – тогда как?

– Значит, так надо. Значит, такова Его воля.

– Скажи, а ты не думаешь, что если каким-то образом тебе было дано узнать имя убийцы – то это и есть воля Божья? Может быть, ты – инструмент этой воли?

– Не-ет, – протянул Антиох и погладил ручищей бороду. – Человеку не дано слышать небо. Высшая справедливость вершится без нашего участия. – Он вдруг оживился. – Судите сами: вот я, например, живу как живется, не ропщу, не жалуюсь. Бывает, покушаю всласть, а бывает – и крошки во рту не оказывается. Но я считаю, что все это – справедливо. У меня нет выбора, и я этому рад. Небо все решает за меня.

– Ты говоришь: нет выбора? – задумчиво переспросила Маргарита. – А мне кажется, Бог всегда нам его дает. – Она тряхнула головой. – Ты говоришь: человеку не дано слышать небо? А что, если он просто глух? И что, если небо молчит?.

Антиох вздохнул и шаркнул тапочкой по линолеуму, рисуя ногой невидимые значки. Он и впрямь был похож на ребенка, только – большого, косматого и седого.

«Зачем я его пытаю? – подумала Маргарита. – Что толку с того, если он даже и назовет имя? Я же не пойду в милицию или к заведующей со словами: вот, мол, вам убийца, мне указал на него Антиох из восьмой палаты, а тому, в свою очередь, все известно от самого покойного!»

Кроме того, где гарантия, что бородач не ошибается, что он вообще в своем уме? Этот чудак мог запросто все выдумать: и разговор с призраком, и имя убийцы. Хотя… Откуда-то ведь он узнал про вырванный шнур!..

– Если я вам скажу, кто расправился с новопреставленным Михаилом, – будет только хуже, – словно прочитав ее мысли, пробормотал Антиох. – Вы не поверите, а если поверите – расстроитесь и в сердцах наломаете дров. А вот все прочие в этой больничке уж точно не поверят моим словам. Здесь нужен настоящий свидетель, авторитетный и беспристрастный. Такой, как старина Битюцкий…

Маргарита вздрогнула.

– А при чем здесь Битюцкий? – настороженно спросила она.

Не переставая чертить тапочкой на полу загадочные иероглифы, бородач пожал плечами:

– Просто если почтенный господин все равно уж бродил вечером по отделению, то наверняка мог видеть убийцу. Даже непременно видел. – Антиох шмыгнул носом. – И уж ему-то обязательно поверят. Не то, что мне…

– Битюцкий в операционной, – сказала Маргарита. – Утром ему стало плохо с сердцем. Разве не знаешь?