Так вот, для этой торжественной процедуры каску нужно было ошкурить до стального блеска, а потом покрыть золотой краской. Разгорелась целая дискуссия. Некоторые считали, что красить каску нужно и изнутри, и снаружи, другие решили, что только изнутри. Победили те, кто полагал, что снаружи каска должна выглядеть всё же солдатской, а не как шлем Александра Македонского из кинофильма «Джентльмены удачи». Возились с ней долго – шкурили, красили, сушили… Потом спохватились, что у каски нет ремня, за который её предстояло поднять над толпой. Поскольку свои брючные брезентовые ремни сдали вместе с полевой формой, стали думать, где взять. Курсантов младших курсов трогать неудобно. Поэтому ремешок изъяли у солдатика из роты обеспечения учебного процесса, пообещав вернуть сразу после завтрашней церемонии. А чтобы солдатику было веселее, ему доверительно показали тех, кто ночует в «Хилтоне», дескать, отдашь им честь «с самого ранья», когда они уже лейтенантскую форму наденут, получишь денежку.

В те времена существовал обычай – первым трём козырнувшим новоиспеченному офицеру нужно было вручить по металлическому рублю, желательно юбилейному. Все выпускники готовили эти рубли заранее. В «Хилтоне» засиделись до «ой, через час метро закрывается». Не сказать чтобы много пили, просто не хотелось расставаться. На лицах у всех читалась одна мысль: «Эх, если бы ещё денёк… хотя бы один денёк…»

Когда Борис вернулся домой, его встретил только отец. Надежда Михайловна и Ольга уже спали. Отец и сын посидели на кухне, покурили, выпили по рюмке, а потом, пластмассовой офицерской линейкой отмерив расстояние от лацкана до погона, прокололи дырку для ромбика на новеньком, шитом на заказ парадном кителе – так, чтобы дырка не бросалась в глаза, но была готова к привинчиванию знака.

К построению в восемь ноль-ноль никто не опоздал. Наоборот, многие, в том числе Борис, приехали к семи утра. Хотелось ещё раз пройтись по альма-матер, попрощаться со своими памятными местами. Этих чувств ещё по-мальчишески стеснялись. Зато охотно делились историями, кому достались первые лейтенантские рубли. Оказалось, многие их ещё не растратили: солдаты, как на грех, не попадались, а прапорщики в упор не желали замечать зелёных «летёх». Борис вручил пока лишь два – у метро «Бауманская» – какому-то сверхсрочнику-«химдымовцу»[22] и оставшемуся накануне без ремня солдатику. Он стоял у КПП и дисциплинированно отдавал честь всем выпускникам. Поодаль покуривали ротные «деды» – они не мешали «производственному процессу» и подсчитывали выручку…

К восьми часам утра по обе стороны плаца уже бурлила разноцветная толпа: друзья, родители, соискатели лейтенантских сердец, жёны, тёщи… Отец и тесть Глинского пришли в парадной форме. Женщины тоже не ударили в грязь лицом. Борис заметил, как однокурсники поглядывали на ножки его жены, и только внутренне хмыкнул. Потому что «сексуальный прогресс» у Ольги шёл с трудом. Если вообще шёл. Но эта грустная мысль быстро растворилась в праздничной суете, в поздравлениях и объятиях на всю оставшуюся жизнь. Подполковник Шубенок деловито раздавал поздравительные открытки от преподавателей, не сумевших прийти на вручение дипломов. Наконец, через всю эту суету в начале девятого на плац вынесли два столика с кипами дипломов и коробочками с «ромбиками». Столы окружили офицеры из экзаменационной комиссии и кадрового и строевого отделения – столпились так, будто кто-то из выпускников мог подскочить, схватить диплом и убежать.