Я швырнул шляпу на свой стол и плюхнулся в кресло.

– Хочу сделать некоторые наблюдения о погоде. Личные. Орри не переносит, когда говорят о погоде. Верно, Орри?

– Верно. – Он встал, закрыл журнал. – Не переношу. Если разговор зайдет о чем-то таком, что меня интересует, свистни.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

Вульф бросил на меня недовольный взгляд:

– Что у тебя?

– Важная статистика. Позвонив несколько раз в дверь Джима и не получив никакого ответа, я вошел в его квартиру при помощи своего ключа. Мистер Ибер лежал на полу лицом вниз с дыркой в затылке от пули, которая могла вылететь из револьвера тридцать восьмого калибра. Труп уже остывал, но еще не совсем закоченел. Я бы сказал (не для цитирования, разумеется), что он пролежал бездыханным примерно от трех до семи часов. Как нам известно, в таком деле все зависит от обстоятельств. Расследования я не производил, поскольку мне не улыбалось там задерживаться. Похоже, никто не видел, как я входил и выходил. Вы же не отдавали распоряжений доставить его живым или мертвым?

Вульф поджал губы так, что их совсем не стало видно.

– Абсурд, – отчетливо произнес он.

– Что? То, что мистер Ибер лежит на полу в своей комнате с дыркой в черепе, вовсе не абсурд.

– Все это дело. Во-первых, тебе не следовало в него лезть.

– Может, и не следовало. Но вы сами толкнули меня на это.

– Я тебя никуда не толкал. Я чинил препятствия.

Я закинул ногу на ногу.

– Разумеется, мне следовало позвонить в участок и сообщить копам, где они могут найти кое-что интересное для себя, но я этого не сделал, решив, что вы можете иметь на это свою точку зрения.

– У меня нет никакой точки зрения, и я не собираюсь ее иметь.

– В таком случае я им позвоню. Из автомата. Хоть и говорят, что пока еще невозможно установить, с какого номера был сделан вызов, тем не менее на свете случаются чудеса. Далее, что я должен буду сделать после этого: вернуться к себе (я хочу сказать – к Джареллу), и если да, то как мне себя вести?

– Я же сказал тебе – у меня нет никакой точки зрения! Зачем тебе вообще туда возвращаться?

Я опустил ногу.

– Разумеется, вы можете спрятаться в кусты. В таком случае я появлюсь там только для того, чтобы вернуть Джареллу его десять тысяч и передать, что мы откланиваемся. Но вы сами понимаете, что теперь все обстоит не так просто. Когда полицейские установят, что Ибер служил секретарем у Джарелла и был уволен, они заявятся со своими вопросами к нашему клиенту. Если же они узнают, что Джарелл нанял вас, а вы послали меня на место Ибера, – не ворчите, знаю, вы думаете иначе, но они-то все равно решат, что именно вы меня туда послали, – нам, как вы понимаете, от них достанется. Но даже если копы об этом и не узнают, все равно перед ними стоит проблема, а именно: вчера в конце дня из стола Джарелла был похищен револьвер тридцать восьмого калибра, нам же известно, что вчера утром там был Ибер, появление которого произвело настоящий переполох в доме. Если же вдобавок ко всему прочему мы установим, что пуля, которой он был застрелен, тоже оказалась тридцать восьмого калибра, то как мы поступим: подошьем это к делу или оставим все как было?

Вульф хмыкнул.

– Это может оказаться простым совпадением. Если найдется револьвер мистера Джарелла и если установят, что Ибер был застрелен из него, тогда другое дело.

– Мы же тем временем не будем принимать это совпадение во внимание, не так ли?

– Просто не станем это разглашать.

– Значит, если я вас правильно понял, мы оставляем у себя эти десять тысяч и Джарелла в клиентах. Если выяснится, что он убийца, то, черт побери, у других юристов тоже имеются среди клиентов убийцы.