Я пытаюсь встать и уйти незаметно для него, но, взглянув на его лицо, понимаю, что он, скорее всего, не спал все это время.

— Ты пытаешься убежать? Так ведь? Как и после прошлой ночи? У тебя ничего не получится, потому что я специально не сплю, — он хихикает, довольный собой.

— Возможно, все произошедшее было большой ошибкой. Я не хочу, чтобы у тебя возникли неправильные мысли.

— Готов поспорить, ты не думал, что это ошибка, когда кончал от моих ласк, — он смеется и пытается притянуть меня к себе.

Но ему это не удается.

— Я была в замешательстве после встречи с мамой, все, что я хотела, это забыть об этом. Я просто хотела почувствовать себя лучше, хотя бы на несколько часов. Мне хотелась занять мозг более приятными мыслями, а не думать от этой ужасной женщине и не вспоминать ужасный опыт связанный с ней.

Лицо Стаса опускается, но я не хочу ему лгать. Секс с ним - это здорово, но то, что мы делали вчера, было не более чем отвлечением, или, по крайней мере, я собираюсь продолжать говорить себе именно это.

— Полин, что произошло вчера? Что это было? Что заставило тебя испытывать к ней такие негативные чувства? Я никогда не видел никого, кто бы так относился к своей матери. Не пойми меня неправильно, я тоже не буду обнимать и свою маму, если когда-нибудь увижу ее снова, но и кричать на нее я тоже не стану.

Его слова вызывают новый приступ вины. Я не хочу ненавидеть свою мать, правда, но я не знаю, что еще я могу чувствовать. Она позволяла отцу бить меня, а сама просто стояла и смотрела, и это было не один раз, а много, очень много раз. Она не проронила ни слезинки, не сказала ему остановиться. Она отворачивалась, когда я нуждалась в ней больше всего. Я не могу разделить это со Стасом. Не могу еще больше принизить то, что он думает обо мне.

— Я не хочу говорить об этом и не стану. Сейчас у меня новая жизнь и в ней мне нужно подумать о новой работе.

Мои слова, должно быть, задели его, потому что он отстраняется и, повернувшись ко мне спиной, встает и выходит из спальни, не сказав больше ни слова. Мне неприятно, что я ранила его чувства. Я знаю, что теперь он чувствует себя отвергнутым. Но так и должно быть. Я не могу привязаться к нему и ему тоже не стоит.

Я натягиваю на себя простыню, не желая больше оставаться обнаженной. Я не могу позволить ему увидеть боль в моем сердце из-за того, что я оттолкнула его. Не могу допустить, чтобы он узнал, что я беременна. Я не готова говорить об этом. Я не готова к тому, что он может стать мне ближе.

Последнее, что мне нужно, это чувствовать себя зависимой, даже если я такой являюсь.

Слезы застилают мне глаза, и я смотрю в окно на деревья. Мне кажется, что им так легко им живется. Никаких эмоций, никаких родителей, которые издеваются над ними или бьют их ремнем, никого, за кого можно выйти замуж и стать рабыней. Никто не говорит им, что они не могут получить образование, не могут расти в личностном плане, не могут быть теми, кем хотят стать. У деревьев все гораздо проще, чем у людей.

Как вырастить ребенка с таким багажом? Как научить ребенка вере в добро, если я сам никогда его не знала? Как мне понять, что вообще нужно ребенку после того, через что я прошла? Надежды на то, что у меня это получится, нет. Какая-то часть меня чувствует, что я должна была просто выйти замуж за Сергея.

Но я не могу. И не выйду. Это не его ребенок. Я не сделаю этого с собой, и я не сделаю этого с моим ребенком. Я не знаю, стоит ли мне доверять Стасу, но он должен быть лучше, чем они. Кто угодно, лучше, чем они.