Я хотела знать причину, но никто, кроме Дэниела Стоуна не смог бы мне ее назвать.

И снова вина всколыхнулась в груди. Я зажмурилась и помотала головой, пытаясь заткнуть внутренний голос, который ехидно прошептал:

«Вероятно, потому что в нем наконец-то проснулась гордость. Ты использовала его. Его чувства. Тебе было паршиво, и ты использовала его, Хоуп. А ведь он просил тебя, ПРОСИЛ НЕ ИГРАТЬ С НИМ, помнишь?».

Я судорожно выдохнула.

Я не играла. Не играла с ним в ту ночь. В ту ночь он был нужен мне.

Внезапно вину сменила злость. Да такая сильная, что я села на кровати и оскалилась.

Пластиковый чехол смартфона жалобно хрустнул в моих пальцах.

Сердце забилось сильно, неровно.

«Какого черта?! Неужели я настолько сильно задела его?! Неужели так сильно обидела?!».

Да, я хотела извиниться перед ним, ЕСЛИ В ЭТОМ БЫЛА ПРИЧИНА ЕГО ПОБЕГА! Но ведь он не дал мне ни единого шанса сделать это!

«Сукин ты сын, Стоун!».

Я рухнула на кровать и нажала на вызов.

В динамике послышались гудки. Все как обычно.

Я слушала их и часто дышала, скрипя зубами. И молилась, чтобы он взял трубку. По всем законам жанра драмы ИМЕННО СЕЙЧАС он должен был ответить, чтобы я обматерила его так, что даже Джеймс бы покряхтел и опустил взгляд.

Щелчок был похож на выстрел. Контрольный в голову. А потом в динамике раздался голос Дэнни:

– Я не могу сейчас ответить. Видимо, я очень занят. Но я увижу, что Вы звонили мне, и свяжусь с Вами, если этот звонок важен.

Я знала эти слова наизусть. Я слушала их, кажется, сотни раз. И каждый раз проговаривала их про себя в надежде, что послание изменится хоть на одну букву.

Но… нет.

От злости потемнело в глазах.

Я дождалась финальный звуковой сигнал и прорычала в трубку, записывая первое и последнее голосовое сообщение:

– Пошел ты к черту, Дэнни Стоун. Видимо, ты никогда не наберешься храбрости объяснить мне, почему сбежал. Пошел ты к черту!

Я сбросила звонок и отшвырнула телефон в сторону. И закричала, уткнувшись лицом в подушку. Вина, злость, одиночество – все отступило перед лицом страшного зверя, который мучил меня по вечерам.

Это была тоска.

Я тосковала по этому засранцу, с которым мы только-только начали налаживать отношения. С которым, как мне казалось, мы наконец-то смогли подружиться. И не только мы! И Логан тоже!

Я видела, как он смотрел на Стоуна в тот день в госпитале. Без напускного равнодушия. Без злости. Как на товарища, коим Дэнни ему и являлся.

«Сукин ты сын, Стоун. Ты бросил нас всех»…

Проснувшись утром, я пожалела о своем голосовом сообщении.

А вдруг, прослушав его, он вообще никогда не появится?!

Горечь заполнила рот, но я быстро встряхнулась.

«Значит, так тому и быть».

Я должна была думать о других людях. О себе. О своем мужчине.

Чем лучше становилось Логану, тем сильнее он спорил. До вздыбленных вен. До порванных легких.

Сначала на тему того, что обезболивающие лекарства ему не нужны. Он твердил, что из-за них ему снятся кошмары. И каждый раз, вспоминая про эти самые кошмары, Грин бросал на меня виноватые взгляды. Но я лишь улыбалась в ответ, холодея нутром.

Чем дольше его мучили кошмары, тем сильнее я убеждалась – дело было не в лекарствах. Совсем не в них. Но, кажется, Логан был не готов принять этот факт. И когда врачи, скрипя зубами, согласились на его условия, я лишь прикрыла глаза и набрала побольше воздуха в грудь. И взмолилась, чтобы Грин оказался прав.

Но одной победы моему мужчине было недостаточно. Логан не переставал спорить с докторами. Едва встав на ноги, он твердил, что ему пора бы уже начать заниматься спортом. И на каждое возражение уставших от его напора врачей он широко улыбался и повторял: