Она пахнет просто ужасно и будто этого не замечает. Я приказала приготовить ей ванну, так служанка на другой день призналась: бабушка разрешила только посадить ее на табурет и помыть ноги. За столом она непрестанно мычит какую-то мелодию, а какую – сама не знает. Считает, мы должны держать открытый дом, чтобы любой бродяга из Торнбриджа или фермер из Эденбриджа мог войти в зал и любоваться тем, как мы едим, будто у нас королевский двор и нам больше нечего делать с деньгами, только раздавать нищим.
Пожалуйста, ну, пожалуйста, скажи дяде и отцу: если мне позволят вернуться, я буду делать все, что велят, им не надо меня бояться. Я на все готова, только бы уехать отсюда.
Я написала ей в тот же день:
Тебе скоро разрешат вернуться. Я уверена, потому что лорд Генрих помолвлен против воли с леди Марией Талбот. Говорят, жених во время помолвки разрыдался. Он уехал сражаться на шотландскую границу – командовать отрядом своих людей из Нортумберленда. Их семейству приходится охранять северную границу, пока королевская армия воюет во Франции. Испанцы по-прежнему наши союзники, обе армии пытаются закончить этим летом то, что было начато прошлым.
В этом месяце наконец состоится свадьба Джорджа и Джейн Паркер. Я спрошу матушку, можно ли тебе приехать на свадьбу. Уверена, в этом она не откажет.
Я чувствую себя неплохо, только очень устаю. Дитя уже огромное и по ночам не дает мне спать – ворочается и брыкается в животе. Генрих ко мне ужасно ласков, и мы надеемся на мальчика.
Хотелось бы, чтобы ты была рядом. Он так мечтает о мальчишке, я просто боюсь – а вдруг девочка! Как бы сделать этого младенца мальчиком? Только не говори мне о спарже. Я все знаю про спаржу. И так уже заставляют ее есть три раза в день.
Королева не спускает с меня глаз. Теперь уже беременности не скроешь, ни для кого не секрет – это от короля. Уильяму не приходится сносить поздравлений с первым ребенком. Все знают и потому молчат, всем удобно, кроме меня. Иногда я себя чувствую полной идиоткой – живот далеко впереди, по лестнице без одышки не подняться, и муж, который мне улыбается, будто мы едва знакомы.
И еще королева…
Бога молю, чтобы не надо было ходить на службу в ее часовню два раза в день. Уж не знаю, о чем таком она теперь молится, теперь, когда надежд уже нет. Хотелось бы, чтобы ты была рядом. Мне не хватает твоего ядовитого язычка.
Мария
Джордж и Джейн Паркер наконец, после множества проволочек, поженились в маленькой церквушке в Гринвиче. Анне разрешили вернуться из Хевера на один день, позволили сидеть на одной из дальних закрытых скамей, где ее никто не увидит, но до свадебного пира не допустили. Но важнее всего – свадьба намечалась на утро, а значит, Анна сможет вернуться из Хевера с вечера, и мы трое, Джордж, Анна и я, проведем целую ночь с ужина до рассвета вместе.
Мы готовились к этой ночи, как повивальные бабки готовятся к долгим родам. Джордж запасся вином, элем и легким пивом, я прокралась на кухню и выпросила у поваров хлеба, холодного мяса, сыра и фруктов, они с радостью навалили мне целый поднос еды, подумали – я такая голодная, потому что уже на седьмом месяце.
Анна была в коротком платье для верховой езды. Выглядела старше своих семнадцати лет, похудела, побледнела.
– Это все прогулки под дождем со старой ведьмой, – объяснила она угрюмо.
Грусть придавала ей новый оттенок – никогда еще сестра не была так безмятежно спокойна. Словно выучила тяжелый урок – удача не падает тебе прямо в руки, словно спелые вишни. Сестра тосковала по тому, кого любила, – Генриху Перси.