Нас отвели в помещение, в котором приводились в исполнение смертные приговоры. Оно оказалось небольшим (а мне всегда казалось, что это должен быть бесконечный зал) помещением, выложенным красно-сизой плиткой. Электрический стул стоял у стены – я старалась не смотреть в ту сторону. Примерно в пяти метрах от орудия казни находилось несколько рядов стульев. Для зрителей. Как будто мы присутствовали не на казни, а находились в камерном театре! Помимо представителей прокуратуры здесь находились несколько журналистов и так называемых независимых свидетелей, которые должны были подтвердить факт смерти Джека Тейлора.

Мы с Квентином заняли места в последнем ряду. Затем вошел инспектор Кронин, распространяя, как всегда, никотиновое амбре. Он сделал вид, что не заметил нас. Наконец появился директор в сопровождении надзирателей, а затем в помещение ввели и Джека, поддерживаемого с обеих сторон охранниками.

Не знаю, чем его накачал тюремный врач, но Джек производил впечатление невменяемого. Рот его был приоткрыт, с губ капала прозрачная слюна. Джек был лыс, иначе бы его выбрили, чтобы лучше закрепить электроды на голове.

Директор проинформировал всех присутствующих о том, что сегодня, 27 января 1940 года, будет приведен в исполнение смертный приговор в отношении Джека Тейлора. Того, о ком шла речь, тем временем усадили на электрический стул (он был вовсе не железным, как рисовался в моем представлении, а по большей части деревянным), закрепили руки, ноги и шею особыми скобами. Один из надзирателей протер череп Джека мокрой тряпкой, а затем на голову несчастного, с лицом, скрытым под черной маской, надели металлическую полусферу.

Двое надзирателей скрылись за ширмой, где находились рычаги, подававшие электричество. Внимание всех присутствующих было приковано к перемещавшейся секундной стрелке часов, под которыми висели два больших черных телефонных аппарата. Все знали, что губернатор не позвонит и не помилует Джека, однако я тем не менее ждала: вот-вот раздастся трель, и директор объявит о том, что смерть заменена пожизненным заключением.

– – Мистер Тейлор, – обратился к Джеку директор, – желаете ли вы что-либо сказать напоследок?

Джек уставился на директора мутными глазами и невнятно пробормотал что-то. Никто из присутствовавших не разобрал его слов. Директор попросил Джека повторить еще раз, и громче.

– Я невиновен! – донесся до меня его хриплый голос. – Я невиновен! «Зодиак» убьет ее... Он убьет ее! Я это увидел у нее на руке!

Секундная стрелка достигла верхнего деления, вместе с ней передвинулись минутная и часовая стрелки: было ровно девять. Директор последний раз взглянул на молчавшие телефоны, затем обвел взглядом нас, зрителей варварского спектакля, и кивнул.

Его кивок означал одно – смерть Джека Тейлора. Раздался щелчок – один из надзирателей повернул рычаг. Тотчас послышался странный гул, сопровождающийся стонами, которые, впрочем, быстро утихли. Я вцепилась в руку Квентина, сидевшего рядом со мной, и закрыла глаза.

...Девушка! На промерзшей земле, голая. Ее лицо и тело изуродованы – покрыты порезами и ранами. А шею пересекает ужасный шрам. Она – жертва убийства...

Видение пришло ниоткуда, как это обычно и бывало. На мгновение я забыла обо всем, что происходит рядом.

...Я оказалась где-то в лесу. Голые черные деревья, следы. Я склонилась над девушкой. Кто она, почему я увидела ее именно сейчас? Еще одна жертва «Зодиака»? На вид девушке – двадцать с небольшим, хотя сказать точно из-за ран, покрывающих лицо, сложно. У нее чудесные длинные светлые волосы. Она лежит в неестественной позе, как будто кто-то бросил ее здесь, словно сломанную куклу, словно ненужный манекен...