– Но если Тейлора казнили без малого семьдесят лет назад, то каким образом голова одной из его жертв была прислана в подарок режиссеру сегодня? – ляпнула я.

Воцарилась короткая пауза. Эдик, взглянув на меня, проронил:

– Это и собирается выяснить полиция. Но у меня имеется несколько предположений по этому поводу...

– Мне очень интересно узнать их! – заявила мадам Свентицкая, когда я перевела ей фразу журналиста. – Не сомневаюсь, что ваши предположения, дорогой мой Эд, будут верными!

При переводе я опустила слова «дорогой мой Эд», решив, что они лишние.

– Мы можем, во-первых, исходить из того, что головы в течение семидесяти лет были где-то спрятаны и некто наткнулся на них и решил использовать для ужасной шутки, – высказал одно из предположений журналист.

Ничего себе шуточка! Хотя я, если честно, была готова, подобно нахальной распутнице Саломее, возжелавшей в качестве подарка голову Иоанна Крестителя на золотом блюде, потребовать себе ко дню рождения мозги мадам Свентицкой (в том, безусловно, случае, если таковые у нее наличествовали).

– Однако дом Джека Тейлора был обыскан наитщательнейшим образом, и полиция не нашла следов ни одной из шести голов, – продолжал репортер.

– Тейлор мог их, к примеру, зарыть, – вставила Лера.

Я едва сдержала вздох – она обращается к собственному роману, «Кровавые блестки прошлого», в котором внучка натыкается на тело бабушки, зарытой злобным убийцей в огороде, на грядке петрушки.

– Мог, – согласился Эд, и я фыркнула, – однако какова вероятность того, что кто-то спустя семьдесят лет обнаружил их? Да и вряд ли бы головы были в таком отличном состоянии, проведи они столько лет в земле.

Так-то, госпожа писательница! А то думаешь, никого умнее тебя не найдется?

– Итак, версию о том, что некто наткнулся на тайник Тейлора с головами, мы расцениваем как не выдерживающую серьезной критики, – продолжил журналист. – Тогда позвольте изложить другое предположение: некто, совершавший убийства и сваливший вину на Тейлора, хранил все прошедшие годы у себя головы жертв.

Я ахнула и прошептала:

– «Зодиак» на самом деле остался непойманным? Вы это хотите сказать?

– Я уже говорил, что Тейлор клялся в своей невиновности. Улик в его деле было предостаточно, как прямых – например, окровавленная одежда и нож, – так и косвенных: показания соседей, охарактеризовавших Тейлора как нелюдимого и странного типа, помешанного на астрологии и прочих мистических вещах. Но они ведь не подтверждают, что Джек Тейлор был в действительности виновен.

– Прямо как в моем романе «Траур по архитектору воздушных замков», – провозгласила Лера и принялась пересказывать содержание своего произведения, в котором преуспевающего дизайнера подозревают в убийстве любовницы.

Автомобиль остановился, мы подъехали к отелю. Мадам Свентицкая заявила:

– Эд, буду рада, если у вас найдется время продолжить беседу.

Продолжить беседу в три часа ночи? Как бы не так! Старая мегера хочет заманить ничего не подозревающего мальчика в свой номер и напасть на него! Я немедленно должна помешать этому.

Эдуард посмотрел вопросительно на меня, и я произнесла, пользуясь своим несомненным преимуществом, то есть знанием английского:

– Мадам Свентицкая выражает вам свою благодарность и сожалеет, что вынуждена покинуть вас – у нее очень болит голова.

– Ну конечно, – произнес Эд. – Такая вечеринка запомнится до конца жизни!

– Что он сказал? – спросила меня Лера, и я, не испытывая ни малейших угрызений совести, ответила:

– Увы, он не может. Его ждут жена и трое детей.