Небо начало светлеть, когда общая могила шириной и глубиной в метр была готова.

Я стал перетаскивать тела. Работа была для меня несложной – наклониться, закинуть руку себе на плечо, подхватить под бедро, выпрямиться, втаскивая тело себе на плечи. Потом – идти к могиле. Сложно было только с главарем – он был крупным и грузным. Я даже подумывал бросить его в доме – его-то я не магией убивал. Но всё же решил – пусть лучше никаких тел не обнаружат при осмотре дома. Такое вот загадочное исчезновение всех жильцов случилось.

Когда тела были плотно уложены, я забросал их сверху землей. Чтобы грунт плотнее лег, притащил несколько ведер воды из бочки около конюшни и пролил могилу водой. Конечно, над могилой все равно образовался высокий холмик, но до весны почвы немного усядется.

Навозом свежую могилу я закидывал уже при свете раннего утра. На улице кричали булочники и молочники, предлагающие свой товар к завтраку. Что меня увидят, я не опасался. Место, где я копался, не просматривалось даже со стороны верхнего соседа, не говоря уж о других направлениях.

Закончив работу, я осмотрел результат. Сначала остался недоволен. Принес метлу и разворошил прошлогоднюю траву, устраняя протоптанную мной дорожку. Теперь следы работ в глаза не бросались. А если пойдет дождь и почва размокнет – их совсем скроет.

Вот и всё. Дело сделано.

Осталось привести в порядок одежду, чтобы не заметили, что я полночи работал землекопом, и можно уходить.

Перед выходом на улицу я осторожно приоткрыл ставни и проверил – нет ли людей. Булочники и молочники уже ушли, служанки за водой ходить еще не начали. Прохожих на улице не оказалось.

Я запер на ключ дверь дома и спокойно ушел на постоялый двор.

Награбленные деньги я, конечно же, унес с собой.

Когда я вернулся на постоялый двор, первые постояльцы спустились на завтрак. Голос трактирщика слышался со стороны кухни. В столовом зале только подавальщица разносила утренние заказы, она не обратила на меня внимания – пришел и пришел.

Я поднялся к нашей комнате, постучался, голос подал. Полетта мне открыла, на шею бросилась. Переволновалась за ночь.

– Всё хорошо. Опасности больше нет, и денег я добыл.

– Тебе отдохнуть надо?

– Сначала завтрак, потом по городу пройтись бы, посмотреть по сторонам.

Я сменил нижнюю рубашку на чистую, перешитую Полей из вещей мужа.

Ежедневная смена рубашки – это здесь как на Земле ежедневный душ. Часть пота и грязи остается на ней, и мыться не так часто нужно. Понятно, кто-то рубашки меняет, а кто-то – так ходит, благоухая застарелым потом. А крестьяне, скажем, рубашки меняют раз в неделю, но зато в баню в выходной день ходят. В общем, как и везде – чистоплотность от человека зависит.

Мы спустились на завтрак. Поели. Мне хотелось поспать после трудной ночи, но если сейчас лягу – весь день пропадет. Надо потерпеть, справлюсь.

Когда вышли из трактира, я заметил нескольких детишек, которые группкой стояли на улице. Я вспомнил, как видел подростков вчера у трактира, и подумал – почему бы и мне не использовать малолетних наблюдателей? Подозвал детей, они лет по десять были, мальчики.

– Кто хочет заработать три стрелки?

– А чё делать-то надо? – попытался придать себе солидности самый щекастый.

– Посидеть до ужина на улице, понаблюдать за домом, потом прийти и сказать – кто приходил, что делал.

– Это не меньше шести стрелок тебе встанет, дядя. И одну стрелку авансом – мы пироги купим, чтобы голодными не сидеть.

Я согласился. Выдал предводителю стайки мальчишек одну серебряную чешуйку номиналом в одну стрелу, объяснил, какой дом меня интересует. Стайка унеслась вверх по улице.