Руководителем главного в МВД, Особого отдела стал Л. Ратаев, в прошлом помощник министра внутренних дел Д. Толстого, лично допрашивавший всех членов Исполнительного Комитета «Народной воли». Хотя в системе политического сыска империи его полувежливо звали «господин Отлетаев» из-за его любви к богатым видам отдыха и путешествий, Ратаев быстро понял, что Зубатов намного талантливее даже знаменитого Судейкина и фактически доверил ему заведывание политическим розыском монархии. Основой системы Зубатова стала внутренняя агентура, провоцировавшая революционные преступления. Искусство провокации при Зубатове приняло такой утонченный вид, что она стала почти незаметной обществу, а потому не имела скандального характера. Если бы у Зубатова в распоряжении было хотя бы десять лет спокойной работы, он бы мог спасти империю от кровавой революции, но у Зимнего дворца весь XIX век было плохо с мозгами, и это приближало и приближало его кровавую гибель вместе с миллионами ни в чем не повинных подданных.

Одним из основных типов провокаторов у Зубатова были революционные агенты-пропагандисты. Сам статский советник и герой имперского сыска любил в революционной молодости раздавать рабочим и студентам нелегальную литературу, а потом давал их адреса охранке. Точно так же боролся с народовольцами и знаменитый впоследствии сексот Петр Рачковский, сдававший потенциальных революционеров жандармов десятками.

Секретный сотрудник входил в оппозиционные круги, к студентам, литераторам, рабочим и распространял среди них революционные прокламации и листовки. На собраниях и встречах он призывал людей к забастовкам, демонстрациям, незаконным акциям, предлагал брать у него для распространения нелегальную литературу. Он снимал на деньги охранки помещения для собраний и подстрекал людей к нарушению закона. Сотни зубатовских провокаторов инсценировали государственные преступления и тысячи либералов арестовывались и ссылались без суда на север и в Сибирь.

На заводы и фабрики по приказам охранников и жандармов принимали их агентов-рабочих, которые провоцировали работающих там людей нам, создание кружков, проведение собраний, обсуждение нелегальной литературы. Дошло до того, что многие фабриканты и заводчики стали подавать жалобы губернаторам, чтобы с их предприятий убрали провокаторов и помогали рабочим их обезвредить. Жандармы и охранка рапортовали в МВД, которое все знало, о ликвидации заговоров, революционных организаций и всяких других анархистов и чины социальных служб с удовольствием получали чины, пожалования и премии.

Особенно охранники и жандармы любили «обнаруживать» революционные типографии. Тайных типографий, само собой, на всю полицию не хватало, и деятели имперского сыска с помощью своих секретных сотрудников сами ставили и организовывали типографии, конечно, на казенные деньги. Сексоты привлекали к типографиям настоящих революционеров, которые носили им тексты прокламаций и листовок. Месяцами типографии печатали революционные воззвания, которые тысячами расходились по империи, а секретные сотрудники все устанавливали и устанавливали членов революционных партий. В Зимний дворец шли доклады сенаторов и членов Государственного совета о том, что в такой-то «типографии принимал активное участие агент губернского жандармского управления или охранного отделения, который ее организовал, нанял для нее помещение и в течение нескольких месяцев занимался печатанием революционных произведений». Жандармы и охранники арестовывали созданные ими типографии и всех тех, кто оказывался рядом с ними, и получали за это орден и внеочередной чин. Местные революционные организации значительно увеличивались за счет новых членов, оппозиционно настроенных к монархии после многомесячного чтения нелегальных изданий.