Да… дороги на черноземе в распутицу – это особая тема. Точнее, их в этот момент следовало бы сравнивать не с путями сообщения, а с удлиненными полосами препятствий особой сложности. Даже для заслуженно знаменитых тридцатьчетверок с их пятисотсильным двигателем они порой становились непреодолимым препятствием. А уж для немецкой бронетехники распутица на Украине была временем вынужденного простоя. Ехать же по таким «дорогам», используя в качестве движителя для саней несколько натуральных лошадок – мазохизм чистейшей воды. Аркадий убедился в этом на собственном горьком опыте.

Первые дни пути большую часть дня удавалось ехать по замерзшей дороге или покрытой снегом целине около нее. Но солнышко припекало все жарче, снега становилось вокруг все меньше, а дорога размякала уже утром. Под Киевом и по стерне стало путешествовать невозможно, пошли обжитые, распаханные места. В санки запрягали по шесть лошадок, цугом, часто их меняли, но скорость путешествия упала до безобразно малых величин.

Тяжело приходилось даже верховым лошадям, им ведь тоже каждый шаг давался с немалыми усилиями. Легко проваливаясь в грязь, ноги очень тяжело из нее вытаскивались, будто под черной поверхностью скрывались злобные духи, норовящие затянуть к себе всякого неосторожно ступившего на неверную почву. При этом одним чрезвычайным затруднением путешествия дело не ограничивалось. Грязь покрывала все, до чего могли долететь ее брызги, «вороня» всех лошадей, окрашивая а-ля «мокрый асфальт» людей. К тому же – никак не возможно этого было не заметить – она была влажной. Соответственно, очень быстро становилась мокрой и одежда путников. Тем более что с неба то и дело срывался мелкий противный дождик. Холодный, что в сочетании с пронизывающим до костей ветром придавало поездке особую «прелесть».

Самого Аркадия здорово выручал в эти дни непромокаемый плащ с капюшоном из особым образом обработанной кожи. Ни дождь, ни брызги эту преграду преодолеть не могли, но все равно вечером его одежда была сыроватой, видимо, из-за стопроцентной влажности атмосферы. Куда хуже приходилось его охранникам и джурам, такого дорогого наряда не имевшим, у них зачастую все к вечеру натурально мокрым становилось. Тем более что многие не избежали падений, зачастую с лошадьми. И в селах до утра просушить платье удавалось не всегда, спозаранку доводилось натягивать на себя сырые вещи.

Немало хлопот требовал уход за лошадьми. Даже сам Москаль-чародей каждый вечер вытирал насухо и чистил своего Фырка. Ноблес оближ, или положение обязывает. Строить из себя великого пана определенно не стоило. Поистине настоящим великим чудом было то, что никто из отряда в пути не заболел. Люди, что ли, тогда крепче были?

Женщинам в возке под навесом было легче и суше, но и для них дорога припасла немало тягот и забот. Божьим наказанием для Аркадия стала Гапка. Освоившись в новой среде и сделав вывод, что не только черт, но и характерник не так страшен, как его малюют, она принялась изводить хозяина жалобами и сетованиями на его нелюбовь к достопочтенной панночке. Панночка несколько раз осаживала ее, но помогало это ненадолго. Вымотанный и обеспокоенный попаданец не решался грубо поставить зарвавшуюся служанку на место, но дал себе слово сделать это позже. Если не самому, то с помощью Срачкороба, после шуток которого нарываться на них еще раз желающих пока не находилось.

Конец ознакомительного фрагмента.