Подруги разбежались по залу, заняв пока еще свободные места, а Дейни потянула Кинта к двум пустующим стульям у стены.

– Чему вы улыбаетесь? – прошептала Дейни, после того как артист затянул уже третью песню. – Это же такая грустная песня.

– Я оставлю вас и зайду в библиотеку.

– Хорошо, я вас там найду, позже… – Дейни стрельнула глазами, а потом снова повернулась к сцене с вдохновенным лицом, какое, наверное, должно быть у истинной ценительницы искусства в момент культурного экстаза.

Покинув зал и остановившись в холле, Кинт в голос расхохотался, но взял себя в руки, после того как поймал на себе недоумевающий взгляд охранника. Не мог же он назвать причину своего веселья, а причина в том, что все услышанные песни Кинт неоднократно слышал, а то и пел сам, в тавернах, среди портовых грузчиков и в бедных кварталах Актура. Правда, немного отличался мотив, и текст чуть изменен, но в целом это те же застольные песни бедноты. «Даже песни у бедняков украли», – подумал Кинт и потянул на себя массивную дверь библиотеки…

Единственной книгой здесь была та, которую читал в дальнем углу зала почтенного возраста седой господин, он отвлекся от чтения, бросил короткий взгляд на Кинта и снова опустил глаза. Зеленые абажуры свисали с потолка и освещали с десяток игральных столов. Было накурено, табачный дым стелился под низким потолком, игроков было гораздо больше, чем любителей музыки в соседнем зале. Пузатые бутыли шанта, трубки, сигары…

– Во что предпочитаете играть? – от одного из столов отошел уже весьма захмелевший мужчина.

– Можно испытать удачу в кости, – ответил Кинт.

– О, вы любитель простых игр?

– А зачем усложнять?

– Тогда готов составить вам компанию, прошу, – мужчина кивнул на единственный пустой стол.

– Господин Давье! Вы уже достаточно выиграли сегодня, – между Кинтом и собеседником влез какой-то скользкий тип, Кинту он не понравился, было в его глазах что-то лукавое, нечестное.

– Хорошо, Жак, я уступлю тебе партию.

Кинт и неизвестно откуда появившийся Жак уселись за стол… В кости Кинту везло, практически всегда, еще будучи звеньевым в Северном форту, он обыгрывал всех, правда, играли в основном на интерес, если бы покойный капитан Бретэ узнал о ставках на деньги, то пристрелил бы не задумываясь. Впрочем, на деньги тоже играли, но за пределами форта.

Через час Кинт уже вернул с лихвой потраченные на уплату членских взносов золотые кесты, а Жак стал заметно нервничать.

– Господа, – после очередного проигрыша Жак повернулся к сидящим за соседним столиком, – готов выдать расписку на дюжину золотых!

– Жак, – подал голос со своего места старик, что читал книгу, – ты уже много должен, твой отец будет не в восторге.

– Может, действительно, хватит? – спросил Кинт и смахнул монеты со стола в кошелек, который заметно потяжелел.

– Ну уж нет! – Жак стянул с пальца золотой перстень с большим камнем, – во сколько вы оцените этот перстень? Он принадлежал моему прадеду, которому он достался как награда от Таргала Объединителя!

– Ни во сколько, для меня он ничего не стоит. Думаю, лучше прекратить игру.

– Ни во сколько? – Жак побелел от злости, – господа! Этот… этот…

– Тиссэ, Эд Тиссэ, – подсказал Кинт.

– Этот Тиссэ… кстати, откуда он взялся?

– В дверь вошел…

– Он еще и издевается! Господа, этот Тиссэ только что оскорбил мой великий род! Он заявил, что перстень Таргала Объединителя ничего не стоит.

Все зашумели, неодобрительно зашумели и стали подходить к столу.

– Я сказал, что для меня ваш перстень ничего не стоит, – уточнил Кинт и поднялся, – вы пьяны, молодой человек и не стоит продолжать и портить вечер уважаемым людям.