Все поднялись, кто-то, вероятно, поскользнулся на луже крови и грохнулся на пол, Кинт выглянул в бойницу и осмотрел форт… на конюшне несколько раз фыркнули лошади, громыхнули цепями у ворот собаки, но лаять не стали, чего лаять на истинных хозяев форта…

– Мясники! – Довольно улыбаясь, первым спустился Брэтэ, с ранцем, закинутым на плечо на одну лямку, и на ходу пристраивая кобуру с револьвером на поясе.

– У вас возражения, господин капитан?

– Никаких! – Брэтэ подошел к Кинту, развернул его за плечи, лицом к лунному свету, разглядывал несколько мгновений и сказал: – Все-таки я в тебе не ошибался.

– Но как вы здесь, Брэтэ? Разве вы не покинули форт после упразднения корпуса?

– Покинул, – вздохнул он, тоже подойдя к бойнице и выглянув в нее, – но понял, что сопьюсь и сдохну к дьяволу… Вернулся в форт через полгода и в должности мастера-оружейника продолжил службу, арсеналом заведовал да сопливых бойцов пограничного корпуса по ущельям водил, учил тому, что сам умею. А вы с Локтом со стороны старой фермы сюда проникли?

– Да, – кивнул Кинт и, пересчитав всех спустившихся сверху, сказал: – Дальше идем тихо, даже если что-то случится, в бой не ввязываемся, все уходим к арсеналу, а затем в казематы.

У арсенала стояли Ганье и двое его бойцов, они уже забаррикадировали проход по галерее бочками и ящиками, оставив узкое место, у которого Кинт остановился, пропуская всех вперед. И тут со стороны входа в галерею послышался приглушенный звон тревожного колокола.

– Наверное, те, что остались в башне, выбили дверь и подняли тревогу, – предположил Локт.

– Похоже… Локт, уводи всех, я с Ганье останусь. – Кинт прошел за баррикаду и пихнул ящики, окончательно завалившие проход.

– Иди, Кинт, десять минут продержимся, подожжем арсенал и уйдем, – ответил Ганье и сказал своему бойцу: – Сними со стен ближайшие светильники, полей маслом стеллажи в арсенале.

– Ладно, – согласился Кинт, – особо тут не усердствуйте, в нижнем каземате тряпье и хлам тоже подожгите, дымом всю галерею заволочет.

Уже пробираясь по подземному ходу замыкающим, Кинт услышал звуки разгорающейся перестрелки и, поправив на плече связку из нескольких карабинов, некогда принадлежавших пограничному корпусу, ускорил шаг.

– Проверить вьюки и груз! Капитан Брэтэ, присмотрите за своими несостоявшимися каторжанами! Всем проверить обувь, перемотать портянки, у кого их нет, рвать нательное белье! Идти будем без остановки несколько часов, нас будут преследовать, времени на сопли и мозоли не будет! Всем понятно? – негромко, но чтобы все услышали, сказал Кинт, подойдя к своей лошади и пристраивая связку карабинов. – Оправиться и попить сейчас, на переходе будет не до того. Локт, Акли, снимете охранение – и выдвигайтесь дозором.

Брэтэ с одобрением посмотрел на Кинта и, просунув руку за свободную лямку трофейного ранца, тряхнул им и пристроил поудобнее на спине.

Перестрелки со стороны форта уже не было слышно, и тут яркая вспышка, в которой разлетались камни стены форта, озарила небо, а через мгновение раздался раскатистый взрыв.

– Эх, сколько лет стоял… – с сожалением сказал Брэтэ.

– Да уж, – кивнул Кинт, – выстраивайтесь на тропе, начинайте движение, господин капитан, я дождусь Ганье, и мы нагоним вас.

Кинт уже начал волноваться, когда из подземелья, тяжело дыша, с болтающимся спереди на шее карабином с открытым затвором, боец вынес на закорках Ганье.

– Ну что же вы… – подбежал Кинт к бойцу и помог опустить Ганье на землю. – Где третий?

В ответ боец отрицательно замотал головой.