– Простите, тетя Эрнестина. Кикки не умеет себя вести. Совсем не знаю, что делать с этой собакой!

– В приют поскорее отдать, – в небольшой прихожей появился очень худой молодой человек, настолько же худой, как и девушка, удерживавшая собаку на руках.

Все трое, мадам Вольф и оба жильца квартиры номер четыре были словно родственники и со своим невысоким ростом и тщедушности, терялись в большой тени компаньонки Алены, только что вошедшей в дом с чемоданами и сумками наперевес.

– Здравствуйте, – кивнула сорокалетняя женщина хозяевам после того, как стукнулась макушкой головы о низкий дверной проем.

– Познакомьтесь, – мадам Вольф не забывала о вежливости, – это Алена. Моя помощница. Моя сиделка, подруга и надзиратель. Я без нее никуда. Не предупредила вас, но она тоже поживет в вашем доме, пока мы не съедем на мою квартиру. Надеюсь, мы не сильно стесним вас?

Молодой мужчина тут же замялся:

– Ну…

– Нет, нет! Ни в коем случае! – воскликнула девушка. – У нас есть свободная комната, мы поселим вас в ней. Есть еще раскладушка.

– Я буду спать на кухне, – сообщила басом Алена. – Мадам нужна отдельная комната.

– Зачем же? Есть же еще зал…

– Белла, тебе лучше с ней не спорить. Алена всегда встает на рассвете и готовит завтрак. Лучше будет ей не перечить, сколько я пробовала отучить ее от этого, ничего не помогает.

На этом та, о ком говорили, все же поставила чемоданы на пол, опустив их с характерным грохотом и нечаянно задев ногу водителя. Мужчина взвыл, схватился за свой ботинок и выпучил черные глаза. Мадам Вольф пришлось вмешаться и срочно выдать тому чаевые (она вложила их в карман его куртки) и мягко выставить за дверь.

– Алена, спустись и забери оставшиеся вещи, – велела мадам, выталкивая помощницу вслед за мужчиной. – А мы пока разберемся с комнатами.

В шесть тридцать утра по улочкам еще спящего старого европейского города шагали две женщины. Первой, размахивая специальными палками для спортивной ходьбы, шла мадам Эрнестина. В модном хлопчатобумажном спортивном костюме, цвета слоновой кости с персидско-зелеными полосами и белых спортивных тапочках на плоской, прямой подошве, Вольф шагала со строго положенной скоростью.

– Алена, почему ты постоянно отстаешь? – возмущалась мадам не оборачиваясь. – У тебя темляк на своем месте?

– На своем, – тяжело дыша, ответила отставшая.

Помощница француженки тоже была облачена в спортивную одежду, ее костюм был розовым с головы до пят, а надо лбом сорокалетней женщины красовался лиловый платок, выполнявший роль повязки, удерживающей на месте тяжелые локоны светло-русых волос.

– Почему же ты постоянно роняешь свои палки?

– Я не виновата, мадам, – произнося слово «мадам» с тяжелым русским акцентом, ответила Алена, – никак не могу к ним привыкнуть.

– Как это ты не можешь привыкнуть?! Мы с тобой с начала года ежедневно ходим на прогулки, а ты все никак не можешь привыкнуть?! Алена, возьми себя в руки, ты же женщина, тебе необходимо быть здоровой, иметь прямую осанку!

– Мадам, зачем мне это? Бросьте эти попытки выдать меня замуж. Я туда больше не пойду.

– Так! Что я опять слышу? А ну, забыла эти препирания и согнула руки на девяносто градусов, оттолкнулась и… раз, два, три! Шагаем! Шагаем, Алена!

Бодрая энтузиастка с седыми волосами перешла через узкую средневековую улицу и еще немного ускорила темп ходьбы. Помощница и до того едва поспевала за ней, теперь же и вовсе растеряла обе палки. Ругаясь и сетуя на неугомонную мадам, Алена собрала потерянное и уже просто держа палки в одной руке, нормальным шагом поспешила вслед за Вольф, благо та все равно не оборачивалась и не могла видеть, выполняет ее задания компаньонка или нет.