– Ну, какие новости? – спросила Дорро, подаваясь вперед. Ее глаза тревожно перебегали с меня на Пуаро и обратно.

– Новости, мадам?

– Предложение, которое Джозеф Скотчер сделал Софи Бурлет. Мы оставили их вдвоем в столовой – из чувства такта, разумеется, – и с тех пор никто о них ничего не слышал. Я полагала, что они придут сюда, к нам. Хотелось бы узнать, чем кончилось между ними дело.

– Твое неравнодушие просто восхитительно, Дорро, – сказал Кимптон и закурил сигарету. Гарри Плейфорд вынул из кармана серебряный портсигар и тоже закурил.

– Разумеется, она согласилась. – Клаудия зевнула. – Какие могут быть сомнения. Они, конечно, поженятся, если только дама с косой не окажется проворнее. Ужасно похоже на «Микадо», правда? Месье Пуаро, вы знаете «Микадо»? Оперетту Гилберта и Салливана? Изумительная музыка – и убийственно смешной сюжет. Нанки-Пу хочет жениться на Юм-Юм, но при одном условии – ровно через месяц его обезглавит Ко-Ко, Верховный палач. Нанки-Пу, конечно, соглашается, ведь он обожает Юм-Юм.

– Славный малый, – сказал Кимптон. – Я бы тоже женился на тебе, дражайшая моя, даже если б через месяц мне отрубили голову.

– И поставил бы меня перед дилеммой: что мне сохранить – твое тело или твою голову, – отозвалась Клаудия. – Думаю, что по зрелом размышлении я бы выбрала голову.

До чего нелогичный и неприятный ответ, подумал я. Но Кимптон, которому он предназначался, был, похоже, совершенно им очарован.

– А почему не то и другое, божественная? – спросил он. – Или это противозаконно?

– Да, обязательно должен быть закон, который это запрещает, иначе неинтересно, – сказала Клаудия. – Придумала! Если я откажусь выбирать между мертвой головой и бездыханным телом, то и другое унесут и предадут огню, а я не получу ничего. Тогда я выбираю голову!

– Мой мозг глубоко польщен, хотя и посылает конечностям сигналы о нанесенной им только что обиде. Должен сказать, что даже для столь выдающегося разума, как мой, поддерживать в данном случае равновесие довольно сложно.

Клаудия запрокинула голову и засмеялась.

Я же нашел их обмен репликами не только поразительным, но даже – что греха таить – довольно мерзким.

Дорро, кажется, была одного со мной мнения.

– Перестаньте же! – Она прикрыла лицо руками. – Когда вы только прекратите? Случилась ужасная вещь. Сейчас не время для фривольностей.

– Не согласен, – возразил ей Кимптон. – Фривольность – это вольность, а значит, ею вольны наслаждаться все – как принцы, так и нищие.

– Ты просто омерзителен, Рэндл. – Дорро уставилась на него с ненавистью. – Гарри, тебе что, нечего сказать?

– Пару стаканчиков спустя всем нам станет легче, – ровным голосом отвечал тот, разглядывая донышко своего опустевшего бокала.

Кимптон с бокалом в руках подошел и встал за креслом Клаудии. Наклонился, поцеловал ее в лоб и сказал:

Клаудия застонала.

– Опять этот проклятый Шекспир со своим «Королем Джоном»… Как же я от него устала. Милый, я предпочитаю мыслям господина Шекспира твои – по-моему, они куда более оригинальны.

– А где все остальные? – спросил Пуаро.

– Пошли спать, надо думать, – ответила Клаудия. – Мистер Гатеркол и мистер Рольф уже пожелали нам спокойной ночи. Хотя мне непонятно их желание обособиться от семейства Плейфорд в тот самый момент, когда для нас веселье только начинается.

– Я слышала, как мистер Рольф говорил, что нехорошо себя чувствует, – сказала Дорро.

– У бедняги Скотчера вид тоже был как у побитой собаки, – сказал Гарри.