- Зачем? - уже не до конца веря в серьёзность обвинений, и ища ответы на все свои вопросы, промямлила я.

- Зачем? - эльфийка удивленно подняла бровь, и этот жест мне напомнил что- то знакомое, но поймать мысль я не смогла. - Мне для отчета, а для тебя это шанс убедить меня в твоей невиновности. В которой, скажу тебе по секрету, я сильно сомневаюсь. Начинай.

Ну что же, если ей так хочется слушать и записывать историю моей жизни - пожалуйста! Мне ведь от разговоров ничего не будет, а вот у неё, надеюсь, рука от писанины отвалится. И я начала рассказывать.

Рассказала, как мы жили с мамой и папой, как мне нравилось с ними ходить летом на речку, и как замирало сердце, когда папа что-нибудь магичил для меня. Рассказала, как и кто их убил. Как плакала ночами в сиротском приюте, как там же меня месяцами допрашивали стражники, пытаясь узнать мой род, чтобы найти родственников, которые бы согласились меня забрать к себе. Но я ничего почти не помнила! Мне было всего около пяти лет, и к родителям я обращалась «мама» и «папа», а не «господин» и «госпожа» такие-то. Знала только, что папа маму звал Лизи, а она его Грином. В конце концов, стражники от меня отстали, а я получила родовое имя всех сирот, не помнящих, или не знающих своего собственного - Дэйрус.

Сначала слова давались с трудом, я обдумывала, что говорить и как, но потом они понеслись сплошным потоком, унося меня в прошлое и заставляя всё это пережить заново.

Я рассказала эльфийке, что когда мне было тринадцать, меня нашел господин директор, как он удивился, когда обнаружил во мне силу стихийника. Как долго объяснял мне, что это значит, и как хорошо мне будет в школе.

Я говорила ей про первые годы обучения, про то, как нашла верных друзей, и про то, сколько раз стояла, опустив глаза, в кабинете директора слушая очередной выговор, и сколько раз писала объяснительные на те, или иные жалобы. Чем больше я рассказывала, тем выше поднимались брови эльфийки. А в какой-то момент, она даже перестала записывать, и просто сидела и слушала. А я продолжала рассказывать. Вот оно – обаяние эльфов в действии – сама не понимала, как легко делюсь с Лилией абсолютно всем!

Про парней, которые так и не добились от меня взаимности, про романы о любви, и про всё, что было у меня в этой жизни. Иногда Лилия переспрашивала непонятные для неё моменты, и я охотно давала разъяснения. Больше всего её интересовала Столетняя Война, и уничтожение Дайренора. Я честно рассказала всё, что знала на эту тему.

Чуть больше ста пятидесяти лет назад, почти все столицы Верхних Миров одновременно атаковали маги-отступники и, до сих пор не понятно каким образом объединившиеся с ними, поглощающие силу. Дальше были паника и разруха, страны стали объединяться между собой, создавались армии магов.

Подробности самой войны я знала мало, но вот о последней, решающей битве - достаточно.

Правитель Дайренора, Карл, из рода Милоре Терст, потеряв почти всю свою семью, кроме дочери, решил пожертвовать собой ради спасения Верхних Миров. Поэтому он за два дня телепортировал всех оставшихся жителей своей страны на территории Силании и Ронгарна, а сам, отправив всем отрядам выживших магов письма, с планом действий для них, отправился в свою столицу. Никто так и не понял, что же он такого сделал, что на него, как пчелы на мёд, отовсюду стали сползаться отступники и поглощающие. Начался бой. Что конкретно там случилось, я не знаю, но говорят, что Карл пожертвовал собой, ради уничтожения врагов. Его жертва не пропала даром - войну мы выиграли. Но всё равно, даже сейчас, есть несколько групп выживших и жаждущих мести отступников. Их периодически находят и казнят на центральной площади нашей столицы.