Он внимательно перечитывал газетные сводки с фронта. Зачитывался книгами о войне. Представлял себя офицером с воинскими наградами, блистающими на кителе… Эрих был обычным мальчиком из провинциального городка. И газетные статьи воспринимал с непосредственностью молодости. Верил в искренность политиков, в «великие цели», которые ставил перед нацией кайзер. Он, наконец, любил свою родину.

«Братство поэтов».

Прошло пять месяцев. И 21 ноября 1916 года Ремарка, так и недоучившегося в семинарии, призвали в армию. Собственно, на призывной пункт он пришел сам – вместе со своими товарищами. С ними же и был отправлен в батальон запаса 78-го пехотного полка.

Жизнь круто переменилась, хотя служить молодым солдатам довелось в родном городе Оснабрюке. Родительский дом Эрих посещал лишь по выходным, когда удавалось получить увольнительную. Все остальное время ребята жили в казарме. Затем повидать мать, отца и сестер стало еще трудней – солдат перевели в город Целль…

Что дала будущему писателю военная подготовка? Не так уж и много – было бы, наверное, гораздо полезней окончить учительскую школу. Но все же кое-чему Ремарк в армии научился.

Он никогда не хвастался своими навыками стрельбы. А стрелял он отменно. В течение долгих лет не прикасаясь к оружию, многое забыв, однажды он взял в тире винтовку. Это было в Калифорнии в 1941 году. Простая забава, но Ремарк друг увлекся и купил несколько коробок патронов. Он стрелял почти не целясь. Расстрелял абсолютно все мишени и выиграл все мыслимые призы. Когда он отложил винтовку в сторону, то заметил толпу, собравшуюся у тира. Люди были поражены его удивительной меткостью.

А тогда он только учился стрелять, маялся от армейской муштры и думал только об одном: он должен поскорей попасть на фронт, чтобы послужить своей родине в качестве ее верного солдата.

Ремарк в конце 1916 года.

Его желание сбылось. 20 января 1917 года, по окончании подготовки в батальоне запаса, Ремарк был признан годным к добровольной воинской службе в течение года. До 5 мая он находился все в том же рекрут-депо (подразделении призывников, проходящих начальную подготовку), затем его перевели в 1-ю роту того же батальона запаса 78-го пехотного полка. А в начале лета 1917 года, 2 июня, он вместе с друзьями отправился на фронт – во 2-ю роту полевого рекрут-депо 2-й гвардейской резервной дивизии в Хам-Ленглете.

6 июня, спустя четыре дня после прибытия в зону боевых действий, Ремарк впервые увидел окопы. Он попал во взвод Бете (имя командира) 2-й роты 15-го резервного пехотного полка.

С этого момента жизнь Эриха круто переменилась. Казарменная муштра, издевательства унтера – все это оказалось полной ерундой. Перед его глазами развернулась кровавая драма окопной войны.

Каждый день кто-то из его товарищей погибал. На глазах Эриха его фронтовым друзьям, таким же мальчикам, каким был и он сам, отрывало руки и ноги, осколками вспарывало животы и сносило головы.

Рафинированный юноша, воспитанный на великой немецкой поэзии, научился курить и пить. Алкоголь притуплял чувство страха и позволял дожить до следующего утра. В его рюкзаке лежал потрепанный томик любимых стихов, а сам он вместе с другими ребятами совершал вылазки в ближайшую деревню – в солдатский бордель.

Летом 1917 года Ремарк впервые увидел окопы.

Современников Ремарка шокировала его брутальность. Он мог свободно (но не при дамах!) грязно выругаться, абсолютно при этом не смущаясь. Более того, он открыто говорил, что в словах «задница» и «дерьмо» больше жизненной правды, чем во всей мировой литературе вместе взятой. Не в приватной беседе, а на крупных литературных форумах! И это лишь распаляло то раздражение, с которым коллеги по цеху относились к немецкому писателю… Но разве он был не прав?