– Их там корабль должен был ждать. Но только теперь я не знаю, где мой хозяин. Пожалуйста, не троньте меня, не бейте! Я и правда ничего больше не знаю, господин мой, и потом…

– В покои лорда! – рявкнул Роран. – Где они?

Девушка, рыдая, рассказала, где находятся господские покои.

– Отпустите их, – сказал Роран, когда она умолкла, и три женщины метнулись к выходу, стуча грубыми башмаками по полированному полу.

Роран повел своих людей в ту часть замка, куда указала ему девушка. В коридорах и залах им то и дело попадались толпы полуодетых мужчин и женщин, но никто и не подумал вступить с варденами в сражение. Дворец звенел от криков и женского визга, так что Рорану порой хотелось попросту уши заткнуть.

Вскоре они вышли в некий атриум, в центре которого высилась статуя огромного черного дракона. «Интересно, – подумал Роран, – уж не Шрюкн ли это, уж не дракон ли самого Гальбаторикса?» Когда он поравнялся с этой статуей, что-то просвистело в воздухе и с силой ударило его в спину.

Он упал, ударившись о ближайшую каменную скамью, и от страшной боли вцепился в ее край.

Такой жуткой боли Роран еще никогда не испытывал. Она была настолько сильна, что он, наверное, сам отсек бы себе руку, лишь бы эту боль приглушить. Казалось, будто в спине у него кто-то поворачивает раскаленную докрасна кочергу.

Он не мог пошевелиться…

Он не мог дышать…

Даже малейшее движение причиняло ему невыносимые страдания.

На лицо Рорана упали какие-то тени. Он услышал, как Балдор и Дельвин что-то кричат, затем, как ни странно, послышался голос Бригмана, только Роран никак не мог разобрать, что он такое говорит.

Боль внезапно стала раз в десять сильнее, и Роран не выдержал. Он взревел во весь голос, но от этого стало только хуже, и тогда невероятным усилием воли он заставил себя замереть и не шевелиться. Слезы ручьем текли из его зажмуренных глаз.

Потом он снова услышал голос Бригмана; тот говорил ему:

– Роран, тебе в спину стрела угодила. Роран, ты меня слышишь? Мы попытались схватить того, кто стрелял, но он убежал.

– Больно… – задыхаясь, прошептал Роран.

– Это потому, что стрела тебе ребро сломала. И это даже хорошо, иначе она бы тебе легкое насквозь проткнула. А если бы на дюйм выше или ниже, она могла бы тебе и позвоночник перебить.

– Вытащи ее! – велел Роран сквозь стиснутые зубы.

– Нельзя: у нее наконечник зазубренный. И дальше протолкнуть ее мы тоже не смогли. Придется ее вырезать. У меня в таких делах кое-какой опыт имеется, так что, если ты мне доверяешь, так я готов ножом поорудовать. Тогда мы прямо сейчас и сможем ее извлечь. А если не хочешь, тогда, конечно, можешь и подождать, пока мы какого-нибудь целителя отыщем. Тут, во дворце, наверняка такой найдется.

Хотя Рорану чрезвычайно не хотелось оказываться во власти Бригмана, терпеть эту невыносимую боль он тоже больше не мог.

– Делай все здесь. Балдор…

– Да?

– Возьми пятьдесят человек и во что бы то ни стало отыщи Холстеда. Что бы ни случилось, он убежать не должен! Дельвин… останься со мной.

Последовала короткая дискуссия между Балдором, Дельвином и Бригманом, но до Рорана доносились лишь отдельные слова. Затем большая часть варденов покинула атриум, и после их ухода там стало значительно тише.

По настоянию Бригмана, вардены притащили из соседней комнаты несколько стульев, разломали их на куски и развели костер прямо на вымощенном камнями полу перед статуей дракона. В огонь сунули острие кинжала, которым, как понял Роран, Бригман и собирался расширить рану и вычистить ее после того, как вытащит стрелу, чтобы он, Роран, не истек кровью до смерти.