В конце трапа мы обнаружили трех человек, которые сидели, сгорбившись, кто на земле, кто обхватив руками голову и опираясь о деревья. Однако самолет покинули по меньшей мере две дюжины пассажиров. Куда же подевались остальные?

Я принялся вглядываться в темный лес и не сразу сумел различить мерцающие между деревьями огоньки, которые направлялись в противоположную от самолета сторону – это был поток людей, двигавшихся в темноте, и некоторые из них бежали. А свет, видимо, шел от их мобильных телефонов.

– Куда они идут? – спросил я, ни к кому определенному не обращаясь.

– Вы что, не слышите? – не поднимая головы от колен, задала вопрос женщина, которая сидела на земле возле трапа.

Я замер и прислушался, и вскоре услышал доносившиеся издалека громкие крики о помощи.

В густом английском лесу царил мрак, который не могло разогнать тусклое сияние луны и мерцание экранов мобильных телефонов впереди, среди деревьев. Белые светящиеся точки в руках бегущих людей метались, гасли и снова загорались почти в унисон с треском ломавшихся веток.

У меня горели ноги, и от каждого шага по всему телу разливалась боль, которая поднималась от нижней части живота. В голове то и дело возникали слова «удар» и «кровоизлияние в мозг» вместе с предупреждением доктора, что любые чрезмерные нагрузки могут иметь фатальные последствия.

Я понимала, что должна остановиться, потому что задерживала Ника. Не говоря ни слова, я сдалась и, упершись руками в колени, попыталась отдышаться.

Стоун мгновенно остановился возле меня и опустился на землю.

– Что с тобой?

– Все отлично, – выдавила я из себя между вдохами. – Просто запыхалась. Ты иди, я догоню.

– Доктор сказала…

– Я знаю, со мною все нормально.

– Голова не кружится?

– Нет, все хорошо. – Я посмотрела на своего нового знакомого. – Если я все это переживу, то запишусь в тренажерный зал и буду ходить туда каждый день. И завяжу со спиртным до тех пор, пока не смогу пробежать пять километров без остановок.

– А я, если мы это переживем, первым делом закажу хорошую порцию выпивки.

– Отличная идея! Тебе – выпивка, а мне – тренажерный зал.

Ник смотрел на мерцающие вдалеке огоньки, которые начали собираться, точно светлячки, около чего-то за деревьями: что именно там было, я не видела. Его лицо превратилось в маску сосредоточенности, и мне стало интересно, чем этот человек зарабатывал на жизнь. Чем-нибудь вроде того, что происходило сейчас? Например, урегулирование кризисных ситуаций… У него отлично получалось, и он держался абсолютно уверенно, когда говорил людям, что они должны делать. Я совсем не такая. Интересно, чем еще мы отличаемся друг от друга и есть ли вообще хоть что-то, объединявшее нас?

– Я готова, – сказала я, и мы побежали дальше, на сей раз медленнее, чем раньше.

Через несколько минут деревья расступились, и картина, представшая моим глазам, оказалась для меня полной неожиданностью.

Около двадцати человек стояли рядом за линией деревьев на берегу озера, уходившего к горизонту так далеко, что его конца не было видно. Однако ужас на меня навели поднимавшиеся на пятьдесят футов над водой обломки и темная, с неровными краями дыра, похожая на рот огромной рыбины, – открытая передняя часть центрального салона самолета, оторвавшаяся в том месте, где находились крылья. Мы увидели один ряд кресел, но все они были пустыми.

Судя по всему, хвост самолета уперся в дно озера. Я попыталась понять, что удерживало центральную часть, торчавшую над водой. Посадочные механизмы? Двигатели? Хотя что бы это ни было, оно не справлялось со своей задачей: нижний край разорванного фюзеляжа, находившийся в двадцати футах над водой, с каждой проходящей секундой опускался все ниже.