Легкий далекий хлопок тетивы – и с сочным чмоканьем в труп впился короткий арбалетный болт. Девушка, не раздумывая, молниеносно скользнула, словно змея в норку, в проулок и уже оттуда с кинжалом в руке осмотрелась. Судя по наклону глубоко засевшего дротика, стреляли с крыши соседнего дома.

Она прождала с пять минут, но тени на чердаках и выше остались лишь тенями. Наконец, помедлив, все еще на взводе, девушка вернулась к трупу.

К арбалетному болту черной веревкой оказался примотан сложенный листок бумаги. Один взмах отточенного клинка освободил послание.

На дорогом пергаменте аккуратным почерком была оставлена короткая записка.

«Миледи, прошу оказать мне честь и почтить своим присутствием осенние торжества в долине Карамуреш».

Порыв холодного, пронизывающего ветра, что обычно предвещает раннюю зиму, хлестнул по калитке. Несмазанные петли жалобно заскрипели, но начавшую подгнивать деревянную створку остановила латная перчатка.

Под широкими, обитыми металлом ботинками земля глубоко проседала, и на ней оставались четкие рифленые следы. Выше подошвы и до самой макушки воитель был закован в механический доспех. Толстенные полосы, соединенные почти невидимыми сочленениями, нагрудные пластины и наплечники – все тело покрывал сантиметровый слой металла. Под закаленной магией сталью вдоль рук и ног располагались поршни, шестеренки, шланги, гидроприводы, а за спиной негромко гудел компактный паровой двигатель, что приводил всю махину в движение.

Шлем с узкой прорезью, защищенной прозрачной пластиной, медленно повернулся, осматривая небольшую делянку. По центру расчищенной от вековых деревьев и окруженной невысокой изгородью поляны поднимался холмик землянки, рядом расположилась крытая конюшня и крошечный загон для скота. Очередные искатели сокровищ Севера, что двинулись на свой страх и риск в Дикие Земли. Редкие счастливчики, что возвращались назад, действительно могли прожить дальнейшую жизнь, не зная бедности. Но для большинства искателей все их надежды на будущее умирали именно в этих местах. И почившие в могилах могли еще считать себя везунчиками.

На земле валялась пара бесценных шкур серебристого горного кота, разбросанные целебные травы смешались с сорняками, а взломанные ящики обнажили образцы камней и кристаллов. Похоже, искатели успели собрать неплохую добычу и, скорее всего, спорили, стоит ли возвратиться до наступления холодов или же остаться на зимовку и уже по весне сплавиться в людные края.

На изгороди повисли клоки шерсти и остались багровые, почти черные, подтеки. Из конюшни выглядывали ноги мертвой лошади, и то, что их обглодало, попыталось сгрызть даже копыта. Утепленная мхом добротная дверь в землянку держалась на одной петле, а исходивший изнутри смрад будил в памяти картины труповозок, переполненных гниющими мертвецами.

Из крошечных дырочек в броне за шлемом вырвались струи перегретого пара, поршни начали ритмично сокращаться, по трубкам гидропривода устремилась жидкость, заставляя сгибаться сочленения, и рыцарь тяжело зашагал вперед. На перевязи левой руки висел тяжелый осадный щит полтора метра высотой. Обычному солдату пришлось бы с натугой справляться с одним его весом, но усиленную механикой руку щит лишь чуть клонил к земле. Правая же латная перчатка сжимала конец длинного баллона, который волочился по земле и оставлял глубокую канаву в увядшей траве рядом с четкими следами.

Слепни только начали виться над кровавыми отметинами и останками лошади. Нападение случилось не больше суток назад, и твари вряд ли ушли далеко после обильного ужина, набив свои прожорливые утробы. Скорее, они закопались поблизости, чтобы время от времени наведываться к гниющим трупам.