– Бери выше.

– Куда уж для него выше? А... О-о-о-о-о! Матерь Божия! Ты серьезно? Да ведь если просечет епископ, Виссарион лично дьякону причиндалы клещами оттяпает!..

Вскипел чайник. Волей-неволей пришлось поддерживать навязанную замкомом процедуру чаепития.

– Как считаешь, какое из моих желаний исполнит Пророк, когда великий Охотник Михаил принесет ему на блюде голову Проклятого Иуды? – Очевидно, этот вопрос и мешал беспокойному русскому уснуть.

– Заметь: живую и говорящую голову. За мертвую, пожалуй, есть шанс потерять и свою, – я отхлебнул ароматного кипятка. – Ну... наверное, запрет тебя на недельку у сестер в личном гареме или подарит позолоченный «АКМ» с бриллиантовой мушкой и прикладом из ценных пород дерева взамен твоей троекратно пережившей срок службы реликвии.

– Не наезжай на «земляка», поклонник маломощных пукалок! Он еще нас с тобой переживет... А гарем Пророка я видел – ничего особенного, обыкновенные грымзы вчерашней свежести. А, чуть не забыл: на-ка получи, а то нашел себе оруженосца...

Михаил извлек из кармана плаща пять циклоповских гранат, две передал мне, а остальные выстроил на поверхности стола.

– Вот те раз! – я недоуменно посмотрел поверх них в бессовестные глаза своего заместителя. – По-братски, называется! Опять Гюнтера обделил?

– Никого не обделял, – успокоил меня Михаил. – Сие есть компенсация от Бернарда за моральный ущерб моей кристально чистой репутации!

– Что-то подсказывает мне, что Мясник об этом не знает!

– Но если бы знал, то наверняка ничего против не имел бы!

– Конечно, ворочается сейчас, не может уснуть! Совесть замучила – незаслуженно обидел хорошего человека! – проворчал я. – Ну а если серьезно?

– А если серьезно, то Циклоп он и есть Циклоп! Пока каждую нашу гранату пальцем ткнул, типа пересчитал; пока лысину почесал, типа подумал; потом все заново... Педант полный, а то и похлеще... И вот занимается он, короче, этим своим педантизмом, сопит, а я в это время шасть к ящику да одну штучку чисто автоматически и скомпенсировал...

– Нет, вы посмотрите на него – какой молодец! – Я так и знал, что Михаил подстроит Бернарду какую-нибудь пакость – необидчивость русского тоже имела свои пределы.

– Молодец – не молодец, а на душе полегчало. А вот пускай теперь оба понервничают, пускай Циклоп Бернарду доложит, что накладные не совпадают, пускай Мясник наорет на него как следует. А то ишь ты – я краснею, потею, всякие гадости в свой адрес выслушиваю! За какие такие заслуги, спрашивается? Зато теперь как по Писанию: «...Оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту».

– Весьма своеобразная трактовка Ветхого Завета, – заметил я. – Жаль, Виссарион не слышит, а то бы он со своим обещанным рапортом о богохульстве не канителился. А что ты змей библейский, я понял еще в Новой Праге.

– Что есть, то есть, – согласился Михаил. – А веришь, нет: те мои предки, что из России, действительно яблоками на базаре торговали! Ну ладно, пойду-ка я выброшу эту заразу в выгребную яму; не дай Бог найдут, и получим мы с тобой по длинному-длинному отпуску на африканское побережье. Ну я-то выживу, мне с арабами спеться, что шнурки завязать, а вот тебя жалко – пропадешь ведь без книжек своих...

Михаил допил чай, пожелал мне приятных сновидений («Да узри во сне отряд сестер Услады Духа, сын мой...») и вышел, громыхнув железной дверью.

Проворочавшись некоторое время, я все же задремал. Во сне мерещилась всякая чушь: Виссарион и Жан-Батист, благословляющие брак Джерома и епископской дочери; Циклоп, в поисках утерянной гранаты трясущий дико хохочущего Михаила за ноги; Конрад, гоняющий на «самсоне» по отмелям близ Мон-Сен-Мишеля Бернарда Уильямса, причем Мясник умолял меня помочь ему, крича во все горло: «Ну что же ты, брат Эрик, Стрелок, мать твою! Вставай, останови гада, продырявь ему плешивую башку! Вставай, ну, кому говорю, вставай!»