Братья хорошо усвоили эту простую истину, и в течение последнего месяца только она не давала им сорваться в беспросветную пропасть отчаяния. Теперь они хранили жизни тех, кто погиб, обезумел, бесследно сгинул в хаосе, обрушившемся на мир.

К полудню близнецы выбрались на широкий тракт, ведущий на юго-запад. До крепости алхимиков, конечной цели их путешествия, оставалось еще около четырех суток пути. Здесь, в приграничных землях, несмелое освоение которых началось лишь после подписания мирного договора с орочьими каганатами около полувека назад, редко встречались деревни, поля или фермы. С обеих сторон серой, непроглядной стеной возвышался старый лес. Иногда на дорогу выходили ворота хорошо укрепленных усадеб, но людей не было ни видно, ни слышно. В прошлом году братьям довелось сопровождать караван, направлявшийся к алхимикам по этой же дороге, а потому они знали, что впереди должен стоять большой постоялый двор.

– «Медвежий дом», – настаивал Рихард. – Я точно помню!

– Ничего подобного. «Медвежий угол». «Угол»! В этом есть смысл: в глухой чаще, на самой окраине цивилизованного мира прячется уютный уголок спокойствия.

– Смысл, может, и есть, – кивнул Рихард. – Но только называется он «Медвежий дом».

– Да с чего бы ему вдруг так называться?

– Откуда я знаю! Но память меня не подводит.

– Посмотрим, как ты запоешь, когда увидишь вывеску!

– Торжествующе запою.

Братья бодро вышагивали по пустынному тракту, который уже начал понемногу сдаваться под напором леса: между колеями, там, где колеса бесчисленных телег не утрамбовали почву до каменной твердости, поднималась тонкая поросль дикой малины, а обочины захватывала буйно разросшаяся крапива. Всего за месяц ширина дороги уменьшилась на треть. Пожалуй, к осени пройти здесь станет невозможно.

Заплечные мешки братьев совсем не тяготили их – внутри не оставалось ничего, кроме нескольких книг, летописей Ордена, спасенных ими из пожара. Что же до провианта, на двоих оставалось три сухаря, яблоко, сушеная рыбина и наполовину пустая коробочка со специями. Постоялый двор со спорным названием должен был стать не только местом отдыха, но и источником пополнения запасов съестного.

– Зря ты сомневаешься в моей памяти, – сказал Рихард. – Вот впереди поворот. Сразу за ним мы увидим огромный дуб шириной с полдороги. От этого дуба до нашего «Медвежьего дома» не больше трех миль.

Вольфганг пожал плечами:

– Оттого, что ты часто упоминаешь вымышленное название, оно не станет реальностью.

– Кончай притворяться! Признай свою неправоту сейчас и сможешь избежать позорного поражения в дальнейшем.

Перешучиваясь, братья миновали поворот.

– Ну, что я говорил! – воскликнул Рихард. – Вот и…

Они действительно вышли к дубу. Гигантское, сказочно старое дерево сильно выступало из ровной стены леса, словно выползая на дорогу. Могучие корни разбегались в разные стороны узловатыми щупальцами, ствол, обхватить который не смогли бы и четверо мужчин, слегка накренился вперед, отчего иллюзия застывшего движения становилась сильнее. Большая часть ветвей давно высохла, но на некоторых еще росли зеленые листья.

Дуб стоял здесь очень давно, и год, миновавший с той поры, как братья проходили мимо него в прошлый раз, казался мгновением на фоне столь долгой жизни. Но кое-что изменилось.

Год назад на нем не было повешенного.

Веревка слабо поскрипывала под тяжестью грузного тела. Длинные светлые волосы падали на лицо, милосердно скрывая его от посторонних взглядов. По одной из босых ступней медленно ползла черная мохнатая гусеница. Перед тем как вздернуть, человека раздели и разули, оставив лишь льняную исподнюю рубаху.