Условия в гостишке, ожидаемо, были спартанские: узкие кровати, крошечный душ. Но хотя бы горячая вода имелась в наличии.

Когда притащили заказанный дополнительный матрас, я покопался в вещах и вытащил обещанный Сане нож. Тот принял оружие, покрутил его в руке, потрогал клинок и одобрительно кивнул. «Настоящая вещь, – прокомментировал он, – а то в наше время фуфла много, из Китая тащат говно всякое, выдавая за настоящие финки НКВД!»

Мы расправили постели, но полностью раздеваться не стали. Вести бой в нижнем белье – такое себе занятие, прежде всего, психологически. Человек в трусах подсознательно чувствует себя менее защищённым, нервничает, допускает ошибки.

– Так, предлагаю разделиться на три вахты, – сказал я. – На очерёдность скинемся.

– Вахты? – хмыкнул Вова, – ты что, моряк, что ли?

– А ты бы удивился? – с серьёзным видом спросил я.

– Нет, наверно, – ответил он.

– При любом движе будить всех, – сказал я, – даже если ночью постучится уборщица и будет шептать через дверь, что не может найти своего кота, который, скорее всего, забежал к нам в номер.

После этой реплики парни переглянулись, улыбаясь.

– Что? – спросил я.

– Да просто, – ответил Вова, разводя руками. – Ну и фантазия у тебя!

– Да ну вас, блин! – отмахнулся я. – Я тут про серьёзные вещи!

Мне выпала самая неудачная вахта, в середине ночи, с двух до пяти.

Впрочем, дождаться её была не судьба: где-то в районе полуночи в дверь тихонько постучали.

Я проснулся сразу. Услышал, как поднялся со своей кровати Вова. Некоторое время он колебался, потом всё-таки тронул меня за ногу и прошептал: «Подъём!» То же самое он сделал с посапывающим на соседней кровати Саней.

Взяв один из ножей, я занял позицию справа от двери, но так, чтобы меня полотном не прихлопнуло, если кто-то вздумал бы её ломать с ноги.

Саня занял позицию за Вовой, в тени вешалки.

– Шта треба? – спросил Вова.

– Добро вече, – ответили из-за двери, – ледиз? Ледиз треба?

– Походу, б***ей предлагают… – тихо сказал Саня.

– Угу, – кивнул Вова, выжидательно глядя на меня.

– Что? – прошептал я. – Нет, конечно! Категорически! Вы чего?

– Нема потребе! – с явным сожалением в голосе ответил Вова.

– Стварно ние потребно? Веома лепе!

– Нема потребе! – увереннее повторил Вова.

И тут бахнуло. Дверь отлетела, зашатавшись на петлях, а в комнату влетело сразу трое боевиков.

С нападавшими мы справились достаточно легко. Возникло впечатление, что они рассчитывали только на неожиданность, потому что подготовка у них была совершенно никакая. И это меня обрадовало: значит, про нас мало знали. Окончательно расслабляться не следовало – но, похоже, в этот раз нас решили «слить» где-то на месте. Отсюда и отношение такое: чего ждать от трёх курсантов из мажорского вуза?

Свою ошибку боевики осознали очень быстро и почти не сопротивлялись, к счастью для них. Так что погибших не было. Собственно, и пострадали они не особо сильно – если не считать одной сломанной руки и одной отрезанной фаланги пальца.

К тому же, фаланга была отрезана не во время самой схватки, а чуть позже, при допросе, чтобы показать серьёзность намерений.

Когда все трое были надёжно привязаны к широкому деревянному основанию одной из кроватей, я сел напротив них для допроса. Переводил Вова.

Первому боевику – самому здоровому из всех – я вытащил повязку, которая играла роль кляпа, и задал первый вопрос:

– Имя? Откуда сам?

В ответ он прошипел что-то то ли про пичку, то ли про пикчу. Вова ухмыльнулся и сообщил, что субъект грязно ругается. Вот тогда-то он и лишился фаланги безымянного пальца на правой руке. Той самой, которой он держал единственный огнестрел, который был у них во время нападения – «Беретту», похоже, военного образца. Не исключено, «позаимствованной» из американских запасов.