– Сейчас не время богохульствовать, Ньюланд… Мама и так переживает, что ты не ходишь в церковь…

Арчер издал глубокий стон и снова погрузился в книгу.

– Ньюланд! Послушай, это очень важно. Твоя приятельница Оленская была вчера в гостях у миссис Лемюэл Стразерс; она ездила туда с герцогом и Бофортом.

Последние слова сестры неожиданно ввергли его в такое бешенство, что он коротко рассмеялся, чтобы подавить его.

– И что такого? Я знал, что она собирается туда.

Джейни побледнела и вытаращила глаза:

– Ты знал – и не остановил ее? Не предостерег?

– Не остановил? Не предостерег? – Он снова засмеялся. – Разве я собираюсь на ней жениться? – Собственное фантастическое предположение как-то странно зазвенело у него в ушах.

– Но ты войдешь в ее семью.

– О, семья, семья! – презрительно-насмешливо изрек он.

– Ньюланд! Тебя не заботит честь семьи?

– Ничуть.

– И даже то, что подумает тетя Луиза ван дер Лайден?

– Абсолютно – пусть эту чепуху перемалывают старые девы.

– Мама не старая дева, – поджав губы, выдавила его девственная сестрица.

Ньюланд чуть не выкрикнул в ответ: «И она, и ван дер Лайдены, и все мы превращаемся в старых дев, стоит лишь чуть-чуть соприкоснуться с реальностью!» – но, увидев, что ее длинное кроткое лицо вот-вот сложится в гримасу плача, он устыдился своего бесполезного гнева.

– Да бог с ней, с Оленской, Джейни. Хватит болтать глупости. Я же не ее опекун.

– Конечно нет. Но ведь ты сам ускорил помолвку, чтобы поддержать ее; если бы не это, тетя Луиза никогда бы не пригласила ее на обед в честь герцога.

– Ну и что произошло плохого? Она была самой роскошной дамой на этом обеде; благодаря ей обед у ван дер Лайденов не был похож на заупокойную мессу, как это обычно бывало.

– Но ты же знаешь, что дядя Генри сделал это только ради тебя – уговорил тетю Луизу и послал приглашение. А сейчас они так расстроены, что немедленно возвращаются в Скайтерклифф. Я думаю, Ньюланд, тебе нужно спуститься. Ты не представляешь, в каком состоянии мама.

Ньюланд нашел мать в гостиной. Она подняла глаза от вышивания и спросила:

– Джейни тебе рассказала?

– Да. – Он постарался сказать это как можно более сдержанно. – Но я не могу принимать это всерьез.

– Даже тот факт, что кузина Луиза и кузен Генри оскорблены?

– Чем? Тем, что графиня Оленская посетила дом, в котором живет женщина, ездить к которой считается не совсем приличным?

– СЧИТАЕТСЯ?

– Ну ладно, пусть так и есть. Но у нее можно послушать хорошую музыку по воскресным вечерам, когда Нью-Йорк умирает от скуки.

– Хорошую музыку? Насколько мне известно, там была женщина, которая вскочила на стол и распевала песенки, как в известных домах в Париже. Там курили и пили шампанское.

– Но… такие вещи делаются и в других местах, а мир все еще не рухнул.

– Значит, французский образ жизни тебе по вкусу?

– Мама, ну вспомни, как тебе было скучно в Лондоне!

– Нью-Йорк – не Париж и не Лондон.

– О, разумеется нет! – простонал Ньюланд.

– По-видимому, ты имеешь в виду, что наше общество не столь блестяще. Может быть, ты и прав, но мы принадлежим именно к нему, и люди пришлые должны уважать наши правила, коль скоро они находятся среди нас. Особенно Эллен Оленская: мне кажется, именно от той жизни, которую ведут в блестящем обществе, она и сбежала.

Ньюланд не ответил, и после некоторой паузы его мать продолжала:

– Я сейчас надену шляпку, и мы с тобой отправимся ненадолго к кузине Луизе. – Видя, что он нахмурился, она поспешно продолжила: – Ты мог бы объяснить ей то, что не раз говорил, – что общество в Европе не такое, как у нас… люди там менее разборчивы и мадам Оленская, видимо, не понимает, как мы относимся к подобным вещам… Ты ведь и сам знаешь, дорогой, – добавила она с невинным лукавством, – это ведь только в интересах мадам Оленской.