– Эдвин, ты что, спишь?! – Возмущению девочки не было предела.

– Тихо! Почему задержалась? – подняв голову, прошептал в ответ Эдвин.

Он откинул одеяло, и Леа увидела, что брат полностью одет и даже в башмаках.

– Рива не уходила. И платье мое унесла! – пожаловалась принцесса, осторожно продвигаясь вглубь комнаты.

Ходить в детской Эдвина следовало с опаской, иначе в самый неподходящий момент можно было завопить от боли, наступив босой ногой на оловянного солдатика в остром шлеме или на зубчатый гребень серебряного дракона. Принц часто выставлял их перед сном на ковер «для защиты».

Эдвин хмыкнул, сочувствуя, – вредная все-таки у его сестры няня. Леа тем временем деловито выудила из-под пуховой перины сверток с одеждой. Штаны и рубашка брата уже не раз выручали непослушного ребенка. Правда, ходить приходилось босиком – из башмаков его высочества маленькая нога принцессы выскальзывала. Ну да ничего – еще не холодно.

Девочка торопливо принялась одеваться, что, впрочем, не мешало ей говорить:

– А тебя случайно не закрыли?

– Я сегодня ключ запасной стащил! – довольно похвастался Эдвин.

– А от конюшен?

– Не получилось, но в дальнем деннике щеколда на окне откручена. И еще я курицу жареную припрятал.

– А у меня только яблоко.

Перешептываясь, дети рассовали оставленную с ужина еду по карманам и открыли дверь.

Свечи и часть гномьих огней уже потушили, в коридорах и залах, примыкающих к спальням их высочеств, царил полумрак.

Две маленькие незаметные тени скользнули вдоль стен к лестнице, замирая от каждого шороха.

Сегодня в замке царило необычное оживление. Еще бы, ведь бал прервали неожиданным объявлением: война!

Крылатые гонцы, засветло выпущенные из королевской голубятни, уже несли нерадостную весть во все уголки страны.

За всю историю существования Энданы ее народу не раз приходилось отстаивать свою независимость, отбиваясь от желающих урвать кусок плодородной земли. И хотя последняя война случилась еще во времена правления Ноттана Храброго сто двадцать лет тому назад, до сих пор в государстве все дети в возрасте двенадцати лет проходили годовое обучение в ратных школах. Поэтому все энданцы умели как минимум стрелять из арбалета. Наиболее способных мальчиков оставляли учиться дальше. Девочек забирали домой. Подданные Аттиса слыли здравомыслящими людьми и справедливо полагали, что военная карьера – это совсем не женское дело.

Завтра глашатаи с утра протрубят сбор войск, и луга перед городом запестрят походными шатрами. Потянутся вереницы всадников и пеших воинов, прибавится работы у кузнецов и трактирщиков, затуманятся невеселыми мыслями женские глаза. Одно слово – война.

Большая лапа пробороздила в соломенной подстилке денника глубокий след, подгребая ближе куриное крыло. Круглый оранжевый глаз грифона моргнул, присматриваясь к незваным посетителям, оседлавшим ограждение загона. Животное явно не одобряло приход поздних гостей, хотя от угощения не отказывалось.

Их высочества, устроившись верхом на двери большого вольера, делились едой с его обитателем – экзотическим подарком беглых варнабских послов.

Огромный зверь был очень хорош. Его мощное тело, словно броней, было покрыто плотным, темно-коричневым оперением, отливающим на свету рубиновыми всполохами.

Зверь был опасен: черный тяжелый клюв справился бы с любой кольчугой, а удар когтистой лапы сломал бы с одного удара лошадиный хребет.

Грифон снова моргнул и по-птичьи склонил голову набок, словно пытался высмотреть: а не завалялся ли среди соломы незамеченный кусок угощения.