После дружеских объятий ее высочество поведала оружейнику свою печальную историю. Тот, глядя на расстроенное лицо девочки и не зная, как поднять ей настроение, неожиданно для себя предложил немного поучиться языку загорного народа. Это помогло – все печали Леа смыло и унесло новым интересным занятием. С этого времени принцесса обзавелась тайной, которой не могла поделиться даже с близкой подругой: гном взял с Леа обещание. На вопросы Гуалаты, где она пропадает, ее высочество отмалчивалась, и царевна в конце концов отстала, удовлетворившись тем, что настроение Леа после одиночных прогулок становится значительно лучше.

Да, если уж быть честной, принцесса вообще не испытывала особого желания приобщать к занятиям еще кого-то, даже свою ближайшую подругу. Уязвленное самолюбие энданской принцессы нашло утешение в том, что хоть этого больше никто не умеет. На память Леа не жаловалась, и вскоре из незнакомых слов стали складываться фразы на диковинном гортанном языке. Попутно Р’Омус рассказывал о некоторых обитателях далекого мира. Леа слушала рассказы старого оружейника как страшную, но очень интересную сказку.

После проводов зимы и встречи нового года на горизонте замаячило возвращение домой. Леа ждала его и боялась одновременно. Она хорошо помнила, что именно к весне мастер Куруни обещала определиться с выбором учеников.

Однажды на занятии учительница поведала легенду о том, как пришло мастерство к народу туру. Сказание говорило: на архипелаг приземлился раненый и выбившийся из сил бог неба в облике дракона. Люди туру, испугавшись, разбежались. Кое-кто хотел даже добить дракона, но большая семья рыбаков встала на его защиту. Накормила зверя, пожертвовав лучшей козой из собственного стада, а молодой целитель рода вылечил его раны. В благодарность за это бог неба научил семью искусству «кшон тхан».

– Дракон стал человеком? – спросила Леа.

– Нет, он остался драконом, – ответила Куруни.

Леа представила Сипхорату на месте Куруни, и девочку разобрал смех.

С трудом сдерживая рвущееся веселье, она смогла выдавить из себя только одно слово:

– Как?!

Богатое воображение принцессы рисовало такие сцены, что можно было умереть на месте от хохота.

– У тебя, милая, есть знакомый дракон? – поинтересовалась мастер, разглядывая покрасневшую от натуги ученицу.

Леа стала снова серьезной, немного подумала, стоит ли говорить правду, и ответила:

– Пока нет.

Эта фраза вызвала смешки среди остальных девочек.

– Вот когда появится, обязательно спросишь у него – «как». И останься после занятий, мне надо с тобой поговорить.

Все веселье принцессы мгновенно смыло обещающей неизбежное фразой, и сердце замерло в испуге. Леа повесила голову, стараясь не смотреть в глаза остальным девочкам, чья-то рука ободряюще сжала ее плечо, и ее высочество осталась наедине с преподавателем.

Куруни стремительно ходила из угла в угол в полном молчании, что-то решая для себя. Наконец она резко остановилась перед принцессой:

– Что тебе мешает, Леа, ты знаешь?

Девочка посмотрела на мастера с некоторым облегчением – похоже, выгонять немедленно не собирались.

– Нет, не знаю, – покорно призналась она, ожидая нравоучений.

Острый взгляд, брошенный из-под нахмуренных бровей, заставил Леа снова потупиться.

– Ты гибкая, сильная, упрямая. Ты всегда хочешь быть лучшей, первой во всем! – остановилась напротив Куруни и неодобрительно покачала головой. – Но это не состязание, здесь нет победителей! Попробуй понять.

Мастер немного помолчала, а потом вздохнула:

– Тебе мешает собственное упрямство. Понимаешь, о чем я? – Мастер больно ткнула сухоньким пальцем в лоб девочки. – Вот здесь таится помеха!