И надо бы развернуться и уйти с места преступления, но ноги сами по себе сделали еще один шаг и еще, обходя столик по кругу. Кроме чешуи, ничего подозрительного я не видела, а курила действительно женщина. Запах духов все еще стоял рядом с креслом — что-то цитрусовое и сладкое, тяжелое, его не заглушил даже запах крови, а на окурке виднелось пятно от помады.

В голове мелькнула единственная здравая мысль — «нужно вызвать полицию». Вот только во время работы горничным запрещалось брать с собой личные средства связи, поэтому мне нужно было протиснуться мимо столика к большой трубке коммуникатора — стационарной, такая была в каждом номере и на этажах. И вроде бы я смотрела, куда ноги ставить, меньше всего хотелось вступить в лужу крови, но все равно под ногой что-то хрустнуло — и тут же неприятно закололо в стопе. Подошва у форменных тапочек слишком тонкая, могла и не защитить от осколков.

— Да что за ночь сегодня такая? — прошипела я и, балансируя со средствами в руках, приподняла ногу, чтобы глянуть насколько все плохо.

Хотя куда уж хуже? Я малого того, что сглупила и не выбежала с визгами сразу в коридор, а теперь намеревалась вызвать полицию. А ведь патруль приедет и распугает ночной не особо законопослушный народец, который каждый вечер ошивался вокруг, захаживал в бар при отеле, упивался там вусмерть — собственно, делал кассу. И виноватой в том, что отель сегодня, а может, и не только сегодня, уйдет в минус, буду я. Не тот, кто вырывал ундинору чешую, не та, кто наблюдала за этим, а именно я.

Вылечу с работы.

Это было также очевидно. Кому нужен настолько проблемный работник?.. Впрочем, моя рука дрогнула только на мгновение, но все же потянулась к коммуникатору. Ничего, другую работу найду. Все же убирать номера в отеле — это не мечта всей моей жизни!.. А ундинора найти ведь могут — близкие родственники точно найти смогут, у них и так обоняние усиленное, а кровь родную — совсем легко определить.

Но трубку я так и не сняла.

Щелк. Это не сработал на открытие электронный замок. Щелк. Кто-то настойчиво пытался попасть именно в этот номер. Туда, где кровавые следы, чешуя, отпечатки губ на сигарете и запахи — и пострадавшего, и тех, от кого он пострадал. А еще здесь я.

И это не администратор, мы все привыкли стучать, прежде чем зайти. У того, кто за дверью, нет навыка использовать старые и плохо срабатывающие электронные ключи. Так что я… а что я?

Не ощущая боли в ноге, я как подстреленная упала на пол и заползла под кровать, там едва-едва хватило пространства, чтобы лежать, повернув голову набок, и дышать. Одно хорошо — чистила этот номер вчера тоже я, так что неожиданностей вроде забытых гостями носков не было.

Не было видно, что там происходило в номере, покрывало скрывало нас друг от друга — меня и тех, кто вошел. Но слушать, соотносить звуки с действиями и делать выводы я могла.

В комнату вошли двое — скорее всего, мужчины, судя по размеру ног. И это все, что можно было определить по подошве ботинок. Работали пришедшие молча и явно знали, что делать. Сильно пахло дезинфекцией и устранителем запахов. Пришедшие отмывали кровь и убирали ошметки и чешую, то есть насчет уборки пятен мне не стоило волноваться. А насчет своей жизни и безопасности — очень даже стоило.

Я закрыла глаза, когда показалось, что кто-то из них наклонился, чтобы заглянуть под кровать. Увы, случись что, я не то что выскочить из своего убежища, я даже крикнуть не смогла бы, таким узким было подкроватье. Возможно, это спасло мне жизнь: ведь чем уже проем, тем темнее. Рука с щеткой скользнула по ковролину и исчезла. Но я еще долго — даже после того, как уборщики ушли, а я вылезла из-под кровати — не могла вздохнуть от облегчения или вообще глубоко вздохнуть. Хотелось смеяться, и вместе с тем внутри все леденело от страха. Кто-то покалечил ундинора и исчез, а после пришли люди, чтобы убрать следы этих развлечений…