Для встревоженных душ богобоязненной паствы такой ответ был опять-таки слишком ужасен. Нет, есть она, истинная Христова Церковь древлего благочестия. И не может ее не быть, так как цепь апостольского преемства не может порваться раньше кончины мира. «Скорее солнце от течения своего престанет, чем Церковь Божия будет без вести», – решили более умеренные сторонники раскола. И начали усиленные поиски «древлеправославных епископов», не принявших «никоновских применений». Но где были эти епископы и эта древлеправославная Церковь, старообрядцы и сами не знали.

Однако тут вступила в силу благочестивая фантазия, подкрепляемая старыми народными легендами. Истинная Церковь где-то далеко на востоке – в Японии, в «Опоньском царстве», в Беловодье, на океане-море, на семидесяти островах. Марко, инок из Топозерского монастыря, был там самолично и нашел 179 церквей «асирского языка» и 40 церквей русских, построенных бежавшими из Соловецкой обители иноками. Сюда и поместил раскол свою благочестивую Утопию.

Но этого было мало, нужна была реальность. И вот, вопреки установившимся взглядам на греков, создалось мнение, что гораздо ближе – в Антиохии – уцелело «древлее» православие. А из Антиохии искомая опора православия переместилась еще ближе – и еще более назло известным взглядам старообрядцев – в Царь-град. В первых годах XVIII в. посланец от старообрядческих общин поехал к грекам – проведать, какова у них на самом деле вера. Результат оказался, однако же, неудовлетворительным.

Ставить вопрос принципиально, очевидно, было нельзя. Приходилось пойти на уступки и усвоить то намеченное уже Аввакумом правило, что по «нужде и закону применение бывает». Если нельзя было найти священства вне русской господствующей Церкви, то оставалось обратиться за ним к никонианам.

^{>Святейший патриарх Никон. Миниатюра XVIII в.}

Фактически так делалось уже давно. Пока шло время в тщетных поисках «древлеправославного архиерея», раскольничья община не могла оставаться без священников. Таинства отправлялись попами, крещенными по-новому и получившими священство от никонианских архиереев. Чтобы оправдать подобную меру, вспомнили правило святых отцов, по которому дозволялось от некоторых еретических церквей принимать священников, не лишая их сана. Тут, однако, явилось новое серьезное затруднение. Восточная церковь делила еретиков на три разряда: еретиков первого чина дозволялось принимать не иначе, как повторяя над ними крещение, второго чина – повторяя над ними миропомазание, третьего – требуя от них только проклятия ереси. Русская Церковь была уже подведена в первое время старообрядцами под разряд ересей первого чина. Следовательно, переходящих из нее в раскол приходилось перекрещивать. Но, во-первых, отеческое правило, разрешавшее священников из чужой Церкви, к еретикам первого чина вовсе не относилось. Во-вторых, если даже старообрядцы и решались принимать таких священников через перекрещивание, то возникал вопрос: после вторичного крещения может ли сохранить свою силу благодать священства, другими словами, становясь старообрядцем, не перестает ли перекрещиваемый быть священником? Чтобы обойти это затруднение, некоторые из старообрядцев решились прибегнуть к характерной для их формального взгляда уловке. Одни предлагали крестить священников в полном облачении, другие – крестить, не погружая их в воду. В обоих случаях благодать священства не смывалась водою крещения.

^{>Рождественская старообрядческая часовня на Рогожском кладбище}

Но, очевидно, перехитрить таким образом канонические правила представлялось не особенно удобным. Поэтому от перекрещивания старообрядцы скоро отказались и пошли на новый компромисс. Решено было считать никониан еретиками второго чина. Таким образом, приходящих из господствующей Церкви мирян и священников можно было не перекрещивать, а только «перемазывать», т. е. подвергать миропомазанию. Но и тут представились те же возражения – миропомазание точно так же, как и крещение, уничтожает силу предшествовавшего таинства священства. Те же уловки были пущены в ход, чтобы сохранить эту силу – помазуемого облекали в полное священническое облачение. Очевидно, и эта уступка так же не достигала цели, как и предыдущая. Поэтому среди наиболее умеренных сторонников «поповщины» уже в начале XVIII в. явилось мнение, имевшее полную возможность опереться на взгляды самого Аввакума, – что можно принимать священников и третьим чином, т. е. требовать от них только проклятия ересей. В сущности, от признания никонианства ересью третьего чина недалеко было и до полного примирения с господствующей Церковью