Я не возражала.

И вот мы уже в шикарном ресторане. Абсолютно пустом.

– Может, сегодня у них выходной? – предположила я.

– Никаких выходных, – ответил миллиардер. – Это мой ресторан. Я приказал его закрыть, чтобы никто не мешал нашему разговору.

Официант притащил кучу всевозможной еды: красную рыбу с черной икрой, язычки колибри в черепаховом соусе, морских свинок в мармеладной подливе… Особенно мне понравилось, как выглядит блюдо под названием «Ле жабю в собственном соку».

– А что это такое? – спросила я у официанта.

– О-о, – причмокнул официант. – Французский деликатес. Делается из особого вида лягушек, разводимых в Бургундии.

От одной мысли, что я могла слопать лягуху, меня чуть не стошнило. Я решительно отодвинула тарелку в сторону.

– Не надо мне этих французских жаб. Заодно и колибри со свинками уберите. Икру можете оставить. И дайте чего-нибудь попроще. Вареники с картошкой, к примеру.

– Но мы не готовим таких простых блюд, – растерялся официант.

– Приготовьте, – распорядился Муромцев.

Официант убежал. Миллиардер закурил.

– Итак, – трагическим голосом начал он, – это случилось неделю назад. Я был тогда в Бангкоке. Мне позвонила жена и, рыдая, сообщила, что наша единственная дочь похищена.

– Ее похитили на улице? – деловито осведомилась я.

– Нет, на новогодней елке. К Мариночке подошли две девочки, ее сверстницы, и о чем-то заговорили. Ни жена, ни телохранители не придали этому значения. А когда хватились, не было ни Мариночки, ни этих девочек.

– Где проходила елка?

– В театре юного зрителя.

– Угу-у… – глубокомысленно протянула я. – Скорее всего, это киднеппинг[3].

Муромцев покачал головой.

– При киднеппинге сразу требуют выкуп. А уже прошла неделя, и никто выкупа не требовал.

– Покажите фотку своей дочки, – сказала я.

Миллиардер замялся.

– Фоток нет. Мариночка не любит фотографироваться.

«Странно», – подумала я.

– Вернее, есть один снимок, – добавил Муромцев, – на котором ей три месяца. Но он вам вряд ли поможет в расследовании.

– А в полицию вы обращались?

– Обращался.

– И – чего?

– Ничего. Вы разве нашу полицию не знаете?

– А в частные сыскные агентства?

– Да, я связался с лучшим детективным агентством. И они сразу же напали на след похитителей.

– И куда привел этот след?

– В Арабские Эмираты. Точнее, в один из эмиратов под названием Уллаухия. К сожалению, там след и потерялся. Но я готов оплатить все расходы, лишь бы вы снова отыскали этот след.

– Сколько… – начала я.

– Сколько скажете, столько и заплачу.

– Нет, я спрашиваю, сколько лет вашей дочке?

– Шесть недавно исполнилось. Такая симпатичная девочка, прямо кудрявый ангелочек… Эмма, вы моя последняя надежда. Прошу вас, найдите мою ненаглядную Ириночку.

– Ириночку?.. – повторила я с удивлением. – Вы же говорили, что вашу дочь зовут Мариночка.

Миллиардер закашлялся.

– Видите ли, когда дочка родилась, жена хотела назвать ее Ириной, а я – Мариной. Мы так и не договорились. Поэтому до сих пор зовем ее то Ириночкой, то Мариночкой.

«Странно», – вновь подумала я.

– А у вашей Марины-Ирины особые приметы имеются?

– Какие особые приметы?

– Шрамы, татушки, родинки…

– Нет у нее никаких татушек. Да и родинок со шрамами тоже нет.

– Ну хоть что-нибудь есть? Яркая деталь во внешности.

– У нее рыжие волосы.

– А еще?

– Пожалуй, все.

– Не густо, – сказала я.

– Но и не пусто, – прибавил Муромцев. – Так вы возьметесь за это дело?.. – смотрел он на меня с надеждой. – Возьметесь?..

– Может, и возьмусь. Но сначала мне надо посоветоваться со своим помощником.

Мой друг и одноклассник Володька Воробьев, или попросту Воробей, помогал мне в расследовании всяких таинственных преступлений. А еще он все время чем-нибудь увлекался. То с утра до вечера пиликал на скрипке, то с вечера до утра пялился в телескоп… А сейчас Воробей читал детективы. И в электронном виде, и в бумажном. И в школе, и в метро, и дома…