– Но меня бы отпустили, в жены такую не берут.

– Не берут. В жены нет, а в любовницы оставить может. Я представляю, какую сумму за тебя заплатили, чтобы твой отец дал согласие. Такими деньгами не разбрасываются.

– Но мой отец…

– Согласился бы и на твой статус любовницы, и второй, и десятой жены.

Меня тянет возразить, защитить отца, но я молчу. Понимаю, что Эмин прав. Я словно вовсе не знала папу, не представляла, какой монстр в нём прячется. Он всегда был самым лучшим и добрым, таким заботливым, что я гордилась постоянно.

Оказывается, он просто берёг меня, чтобы подороже продать. Я со всех сил стараюсь не расплакаться, только глаза болят от того, как сильно я жмурюсь. Принимаю неизбежную правду. Это так больно…

– А ты… - втягиваю воздух, голос дрожит. Эмин усмехается, думает, что я снова притворяюсь. И пусть, мне на его мнение плевать! – Отец не хочет помогать, а ты решил спасти меня?

– Не спасти. Сама должна с этим справиться. Я не собираюсь в это лезть, красавица. Пусть ты и неплохо целуешься.

Вспыхиваю, желая снова ударить мужчину. Нашел о чём вспоминать. Эмин украл мой первый поцелуй, так нагло и развязно. Даже не запомнит этого, а мне на всю жизнь отметка останется.

Я прикасаюсь пальцами к губам, оказывается, они до сих пор пульсируют. Горят после того, как Эмин сжимал их зубами. Отворачиваюсь, мои щеки начинают пылать.

– Тогда зачем ты мне это говоришь?

– Я пытаюсь помочь, но подставляться ради тебя не стану. Начнешь думать и получишь своё спасение.

– Знаешь что…

– Вы готовы? – дверь распахивается, внутрь проскальзывает низенькая полненькая женщина в платке. – Смотровая готова, пройдёмте.

– Эмин…

Оборачиваюсь к мужчине, не понимаю сама о чём прошу. Но мне нельзя, сразу ведь поймут всю ложь. Против медицины не попрешь, а других вариантов у меня нет.

– Идём, красавица. Проверим, насколько сильно ты завралась.

Очень, очень сильно. И как выкручиваться – ума не приложу. Эмин не станет помогать, я и не ожидала от него. У него нет ни одной причины вмешиваться, кроме обычного человеческого сострадания. Только вряд ли у мужчины оно есть.

А сама я не справлюсь.

Меня ведут по коридорам больницы, а я всё время оглядываюсь назад. Входная дверь манит, призывает пройти через неё. Бросится прочь, вызывая суматоху вокруг. Только вокруг меня целая делегация, которую замыкает отец. Кто-то успеет перехватить.

Эмин прав, нужно выждать удобного момента. Или создать его самой, пользуясь случаем. Пытаюсь заговорить с врачихой, которая встречает меня в кабинете, ведь мы остаемся только вдвоем. Но она машет руками, не понимает моих слов.

Я чувствую себя грязной и испорченной, когда меня усаживают в кресло. Я не сопротивляюсь, потому что за дверью толпа помощников. Если сама не соглашусь, то силой заставят. Жмурюсь, ненавидя всех, кто в этом замешан. Каждого.

Отца – больше всего. Я не хочу его никогда видеть, откреститься и забыть. Как родной отец так может поступить? Настолько жестоко обойтись с единственной дочерью…

– Дина…

– Ненавижу.

Выпаливаю в лицо папы, когда осмотр заканчивается. Он пытается меня поймать, но я не соглашаюсь. Не могу его видеть, предательство в человеческом обличии. Пытаюсь протиснуться мимо, лучше уж с охраной с Юнуса, от них я хотя бы ничего не ждала. Не надеялась, что меня пожалеют.

Я ведь всё время утешала себя мыслью, что отец поможет. Меня похитили, а он спасёт. Нужно просто дождаться, вытерпеть всё, и ничего со мной не случится.

Лучше бы он вовсе не приезжал!

– Дина, подожди, - бросает мне в след, жестко сжимает плечо. – Не смей от меня бегать, пока я с тобой говорю. Я твой отец и…