– У меня целый гарем был, - продолжаю, загораюсь собственной ложью. – Я уже давно не невинная. Целый десяток, даже два. Пока папа в командировках был, я с одногруппниками развлекалась. Или это не имеет значения? И такую блудливую замуж возьмешь?

Не возьмёт, конечно. Вон как на лбу мужчины выступает венка, бьется. Юнус это сплошная злость. Сжимает и разжимает кулаки, пыхтит от таких новостей.

Оскорбила его, что при всех сказала? Так ещё и громко так, чтобы весь дом слышал. Пусть знает, каждый знает. И тогда никто его уважать не будет, что взял меня в жены.

Кто такую берёт?

Жалею, что раньше не сказала. Нужно было сразу придумать, тогда бы всё быстро закончилось.

– Дочь, ты ведь не такая.

– Такая. И мне понравилось, когда их сразу…

– Довольно.

Обрывает, а у меня столько идей появляется. Всё, о чём подруги сплетничали, сейчас приходит на выручку. Я столько историй могу выдать, что даже этот Эмин краснеть начнёт.

Пусть отец от стыда умрёт за то, какой меня вырастил! Мне даже не жаль его. После того как он со мной поступает. Так легко решает за меня, будто я его собственность. И Юнуса послушал про угрозы, а не меня. Ещё и согласие своё дал, не спросил меня.

Сглатываю горечь, часто моргаю, чтобы не плакать. Для этого меня отец привёз? Заранее договорился с Юнусом, а меня просто притащил на продажу? Или сейчас только решил, его убедили…

А разве это значение имеет?

Теперь уже ничего не важно. Сейчас меня выгонят с позором и всё наладится. Я с отцом в жизни не заговорю! Уеду и буду жить так, словно этого дня не существовало.

– Ты, мелкая…

– Юнус.

Эмин останавливает его, поднимается на ноги. Становится так, что краем плеча закрывает дорогу ко мне. Защищает? Так больше не нужно! Сказал бы всю правду отцу, и мне не нужна была бы защита.

– Друг, уйди с дороги. Она меня…

– Нет, - продолжает стоять уверенно, ни на миллиметр не сдвигается, даже когда Юнус прёт на него. – Девчонка ересь несёт. Оболгала ведь тебя, разве не так? Вот и сейчас врёт. Посмотри на неё, какие там десятки? Она что угодно придумает, чтобы сейчас уйти. Головой подумай, Мамедов.

– Ты… Да, ты прав, - выдыхает, проводит ладонью по вспотевшему лбу. – Ты за девчонкой смотрел, Андрей? Не соврал же?

– Нет, конечно. Я даже подумать не мог…

– Тогда ладно. Сейчас в больничку свозим, пусть посмотрят. Если нетронутая, то я в жены возьму.

– Тронутая, очень тронутая!

Убеждаю, но меня никто не слушают. Бросают мне платье чье-то, говорят, чтобы быстро собиралась. Действительно собираются везти меня в больницу на осмотр.

И ладно. Это даже хорошо. Главное, что я из этого дома проклятого выберусь. А в больнице будут люди, свидетели. Пусть какие слухи ходят, но я сомневаюсь, что так легко могут заложницу удерживать.

Устрою я им проблемы, всеми силами буду стараться. Такой шум подниму, что вся страна буду знать. Главное, чтобы никто действительно не провёл осмотр. Потому что тогда вся моя ложь рассыпется.

– Ну поехали, - стараюсь звучать уверенно, поправляю длинное платье, которое слишком большое для меня. – Я готова.

– Дочь, если соврала, лучше сейчас скажи.

– Не врала. Ни капли не врала.

– Дана…

– Молчи. Не хочу с тобой говорить. Сейчас сам убедишься!

Толкаю дверь на улицу, приятно почувствовать хоть каплю свободы. Направляюсь к папиной машине, хотя хочется сорваться на бег. Пусть это всё закончится поскорее.

Может, у меня получится папу убедить? Юнус ему что-то пообещал, но отец ведь любит меня. Должен любить! Нельзя так просто дочь отдать, я уверена. Просто нужно правильные слова подобрать.