— Обедать идем или закажем сюда? — спрашивает она.

Мысленно подмечаю, что подруга грустная. Настроения нет.

— Лучше закажем. Что случилось?

— Да ничего, — отмахивается она, но я настаиваю на своем.

— Выкладывай давай, Дилар.

Она вздыхает, садится напротив в кресло.

— Мне очень нравится Эмиль, — признается подруга.

А у меня сердце в груди сжимается, становится хреново на душе. Хочется сказать, что мне тоже, однако я прикусываю язык.

— Зашла к нему под предлогом, что ему нужно документы подписать. А там Наталья та. Крокодил долбаный. Не понимаю, ей Глеба не хватает?

— Так, может, по работе? — тихо уточняю я. Больше всего стараюсь убедить себя в этом.

— Да нет же! — Грустно усмехаясь, она машет рукой перед своим лицом. — Я же не ребенок. И тем более не слепая. Она ему в рот смотрела, а он отвечал так оживленно… и улыбался ей искренне, Арин.

Зря ты, Дилара, все это мне рассказываешь. Потому что мне становится очень больно от той картины, которая встает перед глазами. Эмиль и Наталья.

И зачем ты так со мной, Бестужев? Чего добиваешься? Чем я хуже той искусственной куклы? Ведь ты отзывался о ней ужасно. И что теперь изменилось?

11. Глава 10

Дилара заказывает пиццу. После рассказа подруги аппетит окончательно пропадает. Я вдруг ловлю себя на мысли, что дико ревную Эмиля. И это такое странное ощущение... Потому что я никогда не ревновала своих бывших. Мне было все равно, где они и с кем проводят время. Наверное, просто верила и не задумывалась над этим. А сейчас... А что сейчас? Да я даже сама не понимаю. Лишь одно осознаю: влюбилась в Бестужева по уши.

— Ты сказала, у тебя с отцом проблемы, — говорит Дилара с набитым ртом. — Что опять случилось?

— Хочет меня замуж выдать, — честно признаюсь я, не желая скрывать планы папы от лучшей подруги. Но за кого выдать — я лучше промолчу. Ибо это просто безумие.

— А вот отсюда поконкретнее. — Она откладывает кусок пиццы и смотрит распахнутыми от удивления глазами. — За кого это? И что вообще за ерунда такая? В каком веке живем?

— Мы — в двадцать первом. А отец где-то в девятнадцатом-двадцатом застрял, — стараюсь пошутить я, но получается так себе. — Неважно, Дилар. Важно то, что я осталась без колес и крыши над головой. Придется ехать в гостиницу и несколько дней ночевать там, пока не найду нормальную съемную квартиру.

— Вот ты тоже ерунду несешь, — цокает она языком. — А я для чего? Поехали к нам, Арин. Не оставлю же я тебя...

— Нет, дорогая, — мягко перебиваю ее, тяжело вздыхая. — Нужно учиться стоять на своих ногах. Самостоятельно. А не с помощью родных и близких. Благо зарплата позволяет. Сама справлюсь со своими проблемами. Или у меня руки не оттуда растут? — Я широко улыбаюсь.

— Ты справишься, конечно, я даже не сомневаюсь, но...

— С чем она справится? — прерывает наш разговор голос Глеба.

Отложив еду, я забираю папку, которую он мне протягивает.

— И здесь не место для обеда, дамы. Вроде бы для этого у нас есть...

— Работы много, поэтому я решила здесь, — киваю на стол. — По-быстрому. Извините. Больше не повторится.

Не понимаю, почему я так огрызаюсь. Опять же, ловлю себя на странной мысли — Глеб меня бесит. Не только из-за давления отца насчет нашей с ним женитьбы. Он тут абсолютно ни при чем. Больше из-за того, что Наталью свою слишком распустил. Хотя... Они одного поля ягоды. Вместе им хорошо. А как отворачиваются друг от друга — находят себе других. Видимо, легкомысленность у них в крови. Фу, мерзость какая.

— Ладно. — Он хмурится, склонив голову набок и странно рассматривая меня.