– Алло, Попов? Крячко говорит. Давай-ка дуй в лицей номер 1683… Да-да. И причиндалы все прихвати, пригодятся. Тут кое-что проверить надо, а у меня ресурсов не хватает. Ага. Давай, жду!

Станислав дождался приезда эксперта, передал ему найденную на подоконнике ниточку и листок со следами крови, а также провел его на задний двор и показал следы на земле. Оставив Попова заниматься своими обязанностями, он отправился к Иде Андроникян.

Машина, простоявшая около часа на солнцепеке, раскалилась. В салоне было как в душегубке, и Станислав с ходу врубил максимальную скорость, чтобы хотя бы на ветру немного охладиться. Взревев, автомобиль сорвался с места и помчался прочь от лицея, поднимая пыль.

Семья Андроникян проживала за МКАД, в одном из коттеджных поселков, в просторном особняке красного кирпича, обнесенном литым чугунным забором с коваными воротами. Станислав Крячко наметанным глазом сразу заприметил, что папа Андроникян явно не скупился на нужды семьи: все вокруг дышало показной роскошью. Лихо подкатив прямо к воротам, Стас остановил машину и, выйдя, позвонил в висевший на двери позолоченный колокольчик, сделанный под старину. Наличие рядом с ним экрана видеофона создавало контраст эпох.

Из-за забора тут же залаяла собака, затем послышался женский голос, прикрикнувший на нее по-армянски, и тут же из-за ворот раздалось по-русски:

– Кто там?

– Это полковник Крячко из Главного управления МВД, я вам звонил, – представился Станислав.

– Да-да. – Видеофон запищал, и Крячко, толкнув тяжелую дверь, вошел во двор.

Своими размерами он сразу же показался Станиславу целой площадкой для игры в гольф. Слева от входа в дом находилась огромная собачья конура, а рядом – не менее огромная собака породы алабай. Лаять она прекратила, но издавала мерное глухое ворчание, посматривая на гостя.

– Ух ты! Какая классная собаченция! – улыбнулся Крячко, безбоязненно подходя ближе – он всегда был поклонником собак. – Как тебя звать? Лайма, Берта?

– Хельга, – отозвалась хозяйка – высокая, статная брюнетка с распущенными по плечам волосами, в длинном темно-синем платье. Видимо, хозяин дома, Ваник Багратович, был поклонником крупных форм, и жена идеально соответствовала его предпочтениям. При этом она отнюдь не казалась толстой, скорее наоборот.

– Как вы сразу определили, что это девочка? Все почему-то думают, что пес.

– Ну это же сразу видно. Вон какая красавица! – Крячко протянул руку и почесал собаку за ухом.

– Вы так смело с ней обращаетесь? – вскинула угольные брови женщина. – Все даже подойти боятся! Хотя она у нас не кусается. Просто держим для острастки.

– Люблю собак. А они это сразу чувствуют, – пояснил Стас.

Наверное, своим поведением он сразу расположил к себе женщину, которая хоть и жила в столице, в глубине души оставалась уроженкой Кавказа и с материнским молоком впитала уважение к мужчинам, к тому же представителям власти, да еще при высоком звании.

– Меня зовут Ануш, – сказала она. – Вы насчет Вероники, да? Мама ее уже звонила. Проходите в дом, я сейчас скажу Иде.

Крячко прошел в прихожую и стал снимать ботинки. Ступив на пол, моментально ощутил приятную прохладу и тут же понял, почему: полы и стены в доме были мраморными. В этом что-то есть, по крайней мере, в летнюю жару очень удобно.

Ануш тем временем поднялась наверх по винтовой лестнице, и Станислав, оставшись один, огляделся. Он находился в просторном холле. В центре располагался стол с витыми ножками, над которым висела тяжелая люстра, больше подходящая, на его взгляд, для театра: массивная, матовая, с медными ангелочками по краям, дующими в рожки. Вокруг стояли дорогие резные стулья, словно из дворца, а поодаль – белый кожаный диван и такие же кресла. Все вокруг было украшено шкурами: на полу – огромная белая медвежья, на стенах – каких-то зверьков поменьше, были даже чучела песцов, шакалов и еще бог знает кого. Пространство между первым и вторым этажом занимала гигантских размеров шкура бурого медведя.