«Бедная Наташа… – Но жалость к матери сейчас же заменилась жалостью к Крому. – Он теперь уже дома. Ему грустно. Он думает обо мне. Бедный Кром, – вздохнула она, кладя новый кусок шоколада в рот. – Милый, милый Кром. Всегда чем дальше, тем хуже, – вспомнила она свои слова. – Да, правда, чем дальше, тем хуже».

И вдруг сердце ее сжалось от предчувствия чего-то неизбежного, ужасного, ноги похолодели, и стало трудно дышать.

Но колеса стучали все ровнее и ровнее, и веки тяжело опускались на сонные глаза.

Лиза проснулась от сильного толчка. Вагон качало и подбрасывало. Паровоз пронзительно и гулко свистел. Лиза приподнялась и огляделась. Где она? И сонно улыбнулась. Она в поезде. Она едет в Париж, к Андрею. Она подтянула теплые колени, подсунула руку под голову. Что-то защекотало ей щеку. Ах да, это цветы. Она оттолкнула их, и они с тихим шелестом упали вниз.

«Ну и пусть. Скоро Париж. А в Париже ее ждет Андрей». Она лежала, улыбаясь. Влажная подушка неприятно прилипала к щеке. Лиза ощупала ее. Отчего подушка мокрая? Неужели она, Лиза, плакала? Неужели это ей только что было грустно и страшно? О чем ей грустить, чего ей бояться? Ведь она едет в Париж и Андрей ждет ее.

Наталия Владимировна тронула ее за плечо:

– Вставай, Лизочка. Подъезжаем.

Лиза села на край дивана, свесив голые ноги вниз.

– Вот мы и доехали без крушения.

Веки Наталии Владимировны припухли.

– Ты плохо спала, Наташа?

– Да, у меня мигрень.

Когда любовник обманывает – это называется мигрень. Надо будет сказать Коле. Лиза поболтала ногами в воздухе.

– А я чудно, чудно спала. И я так рада, что мы вернулись в Париж. Ты тоже рада?

Наталия Владимировна пудрилась перед зеркалом.

– Одевайся скорей, Лиза.

Лиза смотрела в окно. Скоро ли? Скоро ли? Вот стена с огромными черными буквами: Paris.

Лиза забила в ладоши:

– Мама, Париж.

Наталия Владимировна недовольно обернулась:

– Сколько раз говорила тебе, чтобы не называть меня мамой. Возьми зонтики и свои цветы.

Лиза наклонилась над цветами Кромуэля: не стоит брать, они уже завяли – и, оттолкнув их ногой, вышла в коридор.

Поезд остановился. Лиза первая спрыгнула на перрон. Андрей, где Андрей?

Но Андрея не было. Она напрасно осматривала встречающих. Из второго класса вылез Николай, хмурый и заспанный. Он насмешливо поклонился Лизе:

– Хорошо изволили спать, принцесса?

– Отстань.

Втроем сели в такси. В окна бил косой, редкий дождь и блестели зонтики прохожих. Николай поежился:

– Невесело нас встречает Париж. А ты чего раскисла, Лиза? Кажется, могла выспаться.

– У меня голова болит. И у Наташи тоже. Не трещи.

В Отее, в маленьком розовом доме с садом и большими окнами, уже ждали горничная и Кролик.

– Телеграммы нет? – спросила Наталия Владимировна, входя в прихожую.

– Нет.

Наталия Владимировна, не снимая шляпы, молча прошла к себе. Кролик боязливо топтался в гостиной.

– Что же вы? – крикнула она ему. – Звать вас надо.

Лиза переоделась и помылась. Господи, как все это долго!

– Коля, как ты думаешь, отчего он не пришел?

Николай распаковывал чемодан.

– Кто? Кромуэль?

– Какой ты бестолковый – Андрей.

Николай пожал плечами:

– Проспал, должно быть, твой Андрей.

– Проспал? Не мог он проспать.

– Ну тогда под трамвай попал.

Лиза топнула ногой:

– Молчи, слышишь?

Николай рассмеялся:

– Испугала. Ах ты, кошка злая! Ну-ка, пофыркай еще.

Лиза, не слушая его, быстро надела пальто и перчатки.

– Если «она» спросит, скажи, я пошла к Одэт.

– Хорошо, хорошо. Иди, она не спросит. Не до того ей. Она сейчас с Кроликом воюет, а потом или истерику устроит, или к портнихе поедет.