А вот противоположный пример. За одну ночь в апреле 1915 года турки-мусульмане вырезали 1 миллион армян-христан, причем, своих же мирных сограждан. По улицам Отоманской империи кровь лилась рекой, это не преувеличение, это факт. Такое нельзя назвать зверством. Звери на подобное не способны. Такое творят только люди, причем, с одобрения своих религиозных пастырей. Любой священник, благословляющий солдат на войну, есть иуда, оборотень, переодетый черт – кто угодно, но только не посланник Бога.

В октябре 1917-го Иван оказался в Питере, на крейсере «Аврора», среди тех матросов, кто пальнул по Зимнему. Гнилая империя взорвалась; пришло долгожданное народное насилие. Революции совершаются не столько потому, что народ бедствует, сколько потому что лицезреет пред собой нагло жирующих богатеев.

Когда народ сбросил зажравшихся нахлебников, они завопили о несправедливости, о насилии, о красном терроре. Справедливость – резиновое прокрустово ложе. На флаге «справедливости» виднеется череп с костями. Белые устроили кровавый террор. Против собственного народа. За возвращение своей прежней преступной развратной жизни.

С дюжиной товарищей-матросов Иван воевал на бронепоезде «Смерть Каледину!», а потом партизанил в тылу Колчака. Дважды бежал из плена.

Один раз было так. Сводный брат из соседней деревни выдал его колчаковцам. Ивана и его друга Горского пытали. Рвали рот и ногти. Мучили просто так, для утехи. А потом, ближе к ночи, повезли в санях к лесу на расстрел. Колчаковцы по дороге пили водку и складывали пустые бутылки в сани. Ночь была звездная, морозная. Когда приехали, белые развязали друзей и приказали раздеться. Иван и Горский скинули на снег одежду и сапоги. На теле остались только тельняшка и кальсоны. Колчаковцы приказали положить всё снятое в сани. Иван и Горский положили одежду в сани и схватили оттуда бутылки. С криком «ложись! гранаты!» швырнули бутылки в пьяных колчаковцев. Те с испугу попадали в снег, а друзья рванули в лес что было силы. Вслед раздались выстрелы, но ни одна пуля их не задела. Друзья босиком прибежали в другую деревню, к Наталье Ивановне. В этой деревне колчаковцев в тот момент не было. Какой бы выдуманной ни казалась эта история, в ней всё правда.

Когда народ победил, то турнул нахлебников и их прихлебателей из страны, а они стали в эмиграции лить слезы: «Ах, Россия! Ах, любимый русский народ!». Лицемеры. Поделом вам. Конечно, каждого по отдельности жаль: ведь люди. Но всех скопом – нисколько не жаль: ведь класс паразитов.

Бабушка часто рассказывала мне об Иване Евгеньевиче, о революции, показывала побелевшие фотографии. На этих фотографиях меня поражали лица: серьезные, мужественные, прекрасные, устремленные в будущее.

Конечно, не всегда нужно доверять внешности. Приведу пример: фильм «Чапаев» – легенда, придуманная для будущего. Это – почти единственное хорошее, что досталось нам от гражданской войны. В детстве я смотрел фильм много раз, на одном дыхании, переживал, восхищался мужественным обликом легендарного комбрига. А нынче понимаю, что на самом-то деле он – придурок с саблей. Ведет себя как хам. Кичится своей славой. Пренебрежительно относится к интеллигенции, причем, ясно осознавая, что сам недоучка. Похваляется, что смог бы командовать всеми вооруженными силами Республики, хотя не имеет военного образования. Беспочвенно обвиняет комиссара в желании примазаться. В припадке ярости рвет на себе рубаху и бросает табуретку об пол (как говорится, разъяренный слон в шахматы не играет). Громко поет песню, не обращая внимания на спящего ординарца, а потом грубо кричит ему «да спи ты, черт!». Безжалостно расстреливает струсивших солдат, без суда и следствия. Учит подчиненных «правильной» тактике боя, а сам эту тактику грубо нарушает. Короче говоря, ведет себя как бандит-анархист (