- Родня, значит, - хмыкнул он, делая осторожный шаг ко мне, - интере-еесно, - протянул незнакомец. - Ты на неё совсем не похожа.

- Пошла в свою маму, - ухват опасно качнулся в его сторону. Мужик замер, почувствовав мой настрой.

- Давай ближе познакомимся? - не став рисковать, он резко развернулся, подошёл к столу и уселся на лавку. И стал чего-то ждать. Каких-то действий от меня.

- А вам не кажется, что в чужом доме так себя вести минимум неприлично? - прищурилась я, перехватывая свой двузубец так, чтобы черенок упёрся в пол, а рога в потолок.

- Учёная? - усмехнулся мужчина, продемонстрировав мне небольшую диастему (щербинка) между передними зубами. - Даже горячего взвара не предложишь? В благодарность за спасённую кашу.

Я отчаянно мотнула головой.

- Тоже как-то невежливо получается, не находишь? - отзеркалил он мне. - А ещё одета ты в мужнины штаны и рубаху. А это тоже, знаешь ли, неприемлемо.

Меня отчего-то пугал и раздражал этот человек. Но показывать свой страх перед ним - нет уж, увольте!

- Приличной девушке быть наедине с незнакомым мужчиной нельзя, - быстро нашлась с ответом я и не прогадала.

- Тут ты права, - вдруг согласился он со мной, а его глаза нет-нет, но косились на опасный ухват в моих руках, - я, пожалуй, пойду. Передай своей тётушке, что заходил смотритель нижнего города. Рурк Грегор. Она всё поймёт.

И медленно с ленцой поднялся.

- Ещё увидимся, красотка, - на прощание добавил он и медвежьей поступью, вразвалочку направился к выходу.

Стоило тяжёлой дверной створке за ним закрыться, как я, отчаянно напрягая слух, прислушалась: вот он прошёл ко второй двери в коридорчике, скрипнули старые петли и человек вышел на улицу. Не став более медлить, дрожащими руками прислонив к стене рогач, рванула к двери и быстро опустила засов в паз. После чего, прислонившись к ней спиной, замерла, чтобы перевести дыхание.

Вот растяпа! Сказано же было, запри дверь на засов! А если бы это был какой-нибудь лесной разбойник? Дом-то стоит, считай, на самом отшибе!

Думать о том, что со мной мог сотворить этот Рурк, вовсе не хотелось.

Зябко обхватив плечи, вернулась к печи, чтобы немного отогреться.

Минут пять я пялилась в открытый очаг, в голове было пусто.

Где-то далеко заржала лошадь и я наконец-то пришла в себя.

Надев стёганые варежки, вернула заслонку на место, ухват переместила за печь. После чего, стараясь не обжечься, наполнила свою миску горячей кашей с редкими волокнами мяса.

От пережитого стресса в желудке началась революция: его завывания, скорее всего, были слышны в другой части города.

Не чувствуя вкуса еды, обжигаясь и шипя, быстро работала ложкой. А сама думала над тем, что Гарра права. В этом мире я никто, и звать меня никак. Нужны бумаги. Этот мужик не знал, есть ли они у меня. Мог потребовать, но, видать, сам от неожиданности позабыл уточнить. Не знаю, спишем, что мне просто тупо повезло.

Когда я уже помыла и обсушила посуду, снаружи послышался скрип полозьев саней по снегу, затем голоса, и в дверь стукнули. Глухой голос Гарры раздался с другой стороны двери:

- Мия, отворяй!

Я посмешила встретить хозяев дома, и пока они снимали верхнюю одежду, сняла тряпицу с горшка, в котором была каша и разложила завтрак по тарелкам. Хлеба в доме не было. А как заварить травы в это печи я не знала.

- Вот и ладно, вот и славно, - потирая озябшие руки, Гарра подошла к столу, на котором стоял таз, в котором я недавно мыла посуду. - Красий, погодь, сходи вылей, да новую набери. Руки помыть надо.

Мне понравилась чистоплотность этих людей. Насколько я знала из земной истории, чистота и люди долгие годы были несовместимы. Даже века.