На лице доктора появилось удивление, смешанное с восхищением. Он тут же начал осматривать брюнета, который прямо на глазах стал приобретать более здоровый вид.

– Вы его спасли! – восторженно заключил врач. – Ещё какое-то время он будет без сознания, но угрозы для жизни больше нет! Вы очень вовремя здесь оказались!

Я лишь скромно улыбнулась, пытаясь скрыть усталость и едва отпустившее напряжение.

– Сейчас подъедет экипаж скорой помощи, – продолжил говорить рыжий. – Его отвезут в больницу. Поедете в качестве сопровождающего?

– Я? – уставилась на него. – А можно?

Доктор снисходительно улыбнулся:

– А почему нет? Вы же спасли ему жизнь.

И я согласилась, решив, что это лучше, чем ночевать на вокзале.

Уже в больнице я узнала, что моего спасённого зовут Леонард Венсан. О нём самом я никогда не слышала, а вот его фамилия уже давно мелькала на первых полосах газет. Выдающийся инженер Рауль Венсан вёл активную деятельность по внедрению и обслуживанию телеграфа, а недавно получил от короля добро на развитие телефонии. Как я поняла из статей, телефон – это такое устройство, которое способно передавать по проводам человеческую речь. Невероятное изобретение!

Имел ли Леонард какое-то отношение к месье Венсану, я не знала, в документах ничего такого указано не было. А вот на вокзал он попал для того, чтобы вечерним поездом отправиться в Нант, расположенный на западе страны. Об этом говорил билет, купленный за минуту до того, как на брюнета подействовал яд.

Медсестра, принимающая пациентов, внимательно меня выслушала и записала названия ядов, от которых мог пострадать Леонард. Также я оставила образцы антидотов на анализ и сообщила свои контактные данные. На вопрос о месте жительства по привычке назвала адрес университетского общежития. А что мне ещё оставалось делать? Не говорить же, что в столице у меня ни кола ни двора. Оставшееся до утра время я провела в палате спасённого, свернувшись калачиком на кушетке и просматривая цветные сны.

Когда мне было пора бежать на учёбу, Леонард ещё спал. Его вид уже не вызывал опасений, а в случае чего на помощь пришли бы врачи, поэтому я с чистой совестью собрала свои вещи, попрощалась с персоналом и отправилась грызть гранит науки.

До университета я добиралась пешком и, совершенно закономерно, оказалась в учебном корпусе позже обычного. Моя лучшая подруга Элиза Монти, живущая в городе в отдельных апартаментах, оплачиваемых её родителями, уже стояла в коридоре перед аудиторией и кокетливо беседовала с Энтони Леруа, красавчиком шатеном и нашим одногруппником, в которого я когда-то была безответно влюблена. Тони что-то завораживающе рассказывал, изредка взмахивая руками и бросая на подругу многозначительные взгляды, а Элли мило улыбалась и перебирала пальцами свой длинный вьющийся каштановый локон.

С первого дня знакомства я восхищалась Элькой и её красотой. Даже россыпь рыжеватых веснушек на носу и щеках подруги мне казалась милой и озорной. Элиза всегда была в центре внимания, отлично училась и носила гордое звание старосты нашей группы. Мы с ней дружили, делились секретами, помогали друг другу в учёбе, но, несмотря на всё это, прослеживалось едва уловимое ощущение того, что дочь графа однажды попросту пожалела нетитулованную дворянку.

– Привет! – поздоровалась я, подойдя к кабинету.

– Привет, – в унисон произнесли мои одногруппники.

Энтони криво улыбнулся, вероятно, недовольный тем, что я прервала «чрезвычайно важный» разговор, поцеловал Эльке ручку и буркнул:

– Я пойду, звонок скоро.