– Хочу стать главной ведьмой королевства, чтобы меня уважали и боялись.

– Три. Договор заключён. Завтра я заберу свою цену. Обратного пути нет, помни это, эльфа.

– Возьми тех чародеев, что приговорили меня к приюту! Это щедрая плата!

– Ты не можешь платить тем, что тебе не принадлежит! Я сказала, я сама возьму, что пожелаю. До встречи, долгоживущая.

Босые ноги Судьи шагнули в метель. А Тара счастливо улыбалась. Она добилась своего. Она победила!

Тщательно стерев контур вызова, она вприпрыжку побежала во дворец, чтобы успеть выспаться и встретить утро новой жизни отдохнувшей.

Рион не видел коронации. Спровадив Тюве к ведьмам, он вернулся в город, направился прямиком в Академию. Ведь в числе наставников был его сын.

Коренастый, плотного телосложения Адар мог бы стать хорошим воином, но родился с магическим даром. И едва парню исполнилось пятнадцать лет, навсегда покинул дом. Теперь сын щеголял в зелёно-коричневой мантии, гордо задирал подбородок, и снисходительно смотрел на отца.

– Что ты забыл в столице? – вместо приветствия спросил он, будто стесняясь старика.

– Увидеть тебя приехал, сынок. Недолго осталось мне, попрощаться хочу.

– Увидел? – сын поёжился на осеннем ветру.

На лужайке суетились крошечные люди, вспыхивали искорки заклинаний, шли тренировочные бои. Рион вспомнил, как сам некогда так же тренировался. Как в его общежитие однажды влетел шмель, наделав переполоха среди крошечных человечков – учеников.

Его сын наставник. Его уважают, его боятся, им восхищаются. Шесть лет подряд Рион вместе с женой ездил в гости к их мальчику, пока тот не заявил, что уже достаточно взрослый, чтобы не завесить от родителей. Даже деньги несколько раз присылал в доказательство. А после кратко отвечал на письма раз в полгода…

– Увидел, – вдохнул старый сотник. – Не пригласишь, не поговоришь с отцом? – уже понимая, что всё бесполезно, спросил он.

– Не до тебя сейчас, не серчай, – смягчился сын. – У меня заказ на обучение важных людей. Живу на работе. Приезжай по весне. Лучше в конце лета. Тогда и поговорим, по столице прокатимся, за город в мой особняк съездим. А сейчас некогда, прости.

– Счастья тебе, сынок, – вздохнул Рион, покидая Академию.

У второго сына тоже нашлись дела поважнее. Он уезжал к другу в Орчье ханство. Отец поймал его буквально на пороге.

– Вернусь в Тардрагею по весне, – обнял он отца. – Тогда приезжай. Увидимся, наговоримся.

– Хотел бы я встретить весну, – прошептал старик вслед удаляющейся повозке.

Третий сын, вроде, обрадовался, но тут же заявил:

– Чего ты от меня хочешь, батя? У меня семеро детей, жена восьмым беременна. Не до тебя сейчас. И поселить тебя негде. Помогать внуков нянчить? Ты оборотней убивать обучен, а не пелёнки менять. Младшие подрастут, сами в гости заявимся, если у вас нечисть баловать перестанет. Мне даже приютить тебя негде. Лучше к младшему отправляйся. Он у нас блаженный.

Младший жил в мансарде в бедняцком квартале и рисовал, рисовал… Все стены были завешены картинами, полотна стояли на полу, стопками лежали на всех горизонтальных поверхностях. Увидев отца, сын спросил только про деньги.

– Мне выставку надо делать, позарез средства нужны.

– Я тебе выслал всё, что выручил от продажи дома в Сафри, – удивился Рион, уже понимая, здесь он тоже не нужен.

– На что я краски покупаю, холсты? Все говорят, я талантлив, а помощи не дождёшься! Даже ты не веришь, что твой сын гений, денег жалеешь. Мне бы ещё один рывок, и я стану знаменит! Вот увидишь!

Картины сына завораживали. Отец верил, младший не пропадёт, прославится, как мечтал. Но и в его жизни не было места отцу.