Так корысть и жажда власти и честолюбие маленького брокера, добившегося благодаря идеям и имени Н.К. известного положения, при котором ему многие двери стали открыты, бросились ему в голову, и он хочет уже блистать один. Сама мисс Лихтман неоднократно подтверждала, как имя Рериха открывало им все двери и что реорганизация Дома была успешна[46] только благодаря тем идеям, которые были заложены в Учреждениях, и сочувствию общественного мнения. Друзей у нас немало, и мы получаем множество писем с изъявлением полного сочувствия и полной солидарности с нами против этого вопиющего злоумышления. Прекрасные формулы наполняют пространство. Так, известный писатель Косгр[эв]: «Ай олвэз фот – ит уоз эй миракл, вет эй мен лайк Хорш уит нофинг бет ве уол-стриит инстинктс шульд хев гивен вет донешен ту ве уорк. Ай кульд онли аккаунт, нор, ит бай май белиф вет хе хэд биин течед бай ве Холи Гост ин ве персон оф Николас Рерих – нау аппарентли хи вульд нот сюстен ит енд хез гон бек то хиз формер селф. Перхепс эновер теч оф ве Холи Гост уил хелп хим. Ин эни кез Ай вульд лайк ту си Проф[ессор] Р[ерих] бек хир»[47]. Конечно, я не могу передать Вам всего того, что говорится[48] по адресу захватчиков. Но происходят и трагикомические сцены, не могу не описать одну из них: так на одном многолюдном собрании Общества имени Рериха в Филад[ельфии] г-жа Хорш, которая состояла его почетным членом, встретив там известного поэта Уортона Сторка, первого предс[едателя] Общ[ества] имени Рериха в Нью-Йорке, начала было порочить имя Рериха, на что Уортон Сторк (свыше шести футов ростом) прогремел на всю аудиторию: «Оан мор диспереджинг уорд эгенст Проф[ессор] Р[ерих], энд Ай уил инфликт ю бодили харм»[49]. Говорят, что от ужаса г-жа Хорш присела и быстро покинула собрание ‹…›[50]. Да, друзья собираются и образуют Совет защиты. Попутно многие лики обнаружатся, и это полезно знать. Да, все отрицательные черты еврейской национальности выявились в этих трех захватчиках, так же как лучшие ярко определились в Зин[аиде] Гр[игорьевне] и ее супруге. Ведь родной брат мисс Лихт[ман] отказался от нее и сейчас очень страдает от того, что именно его сестра явилась предательницей дел. Он чуткая и редкая душа. Во всем этом деле самым потрясающим, конечно, является их беспримерное лицемерие. Ведь у нас тома их писем в самых суперлативных[51] словах, выражающих нам их преданность и признательность за все полученное ими от нас, за все те возможности, которые открылись перед ними, то положение, которое Учр[еждения] эти дали им. Так продолжалось до самой середины прошлого лета, когда без малейшего повода с нашей стороны они неожиданно ‹…›[52] для возможности в будущем писать им и дискредитировать имя проф[ессора] Р[ериха]. Все необходимые рекомендации [и] письма были получены ими. Конечно, больше всего они опасались и опасаются приезда Н.К. в Америку и потому измышляют самые невероятные вещи, чтобы помешать этому приезду. Так экспедиция должна была закончиться в Америке, но через Уолл[еса] они добились, чтобы экспедиция была закончена в Индии, чтобы всячески отдалить и пресечь возможности приезда. Зная также слабую струнку многих, они пытаются затронуть и с политической стороны, именно распуская на основании нелепейших и умышленных статей некоего Пауэлла[53], кот[орый] за свои подобные же проделки лживых доносов должен был после спасаться в сумасшедшем доме. Они распускают слухи, будто бы проф[ессор] Р[ерих] встретил затруднения от местных монг[ольских] правительств, когда на самом деле как раз обратное. Никто и нигде не чинил проф[ессору] Р[ериху] никаких препятствий, и мы имеем к этому письменные доказательства. Так мы имеем письма князя Девана в местные газеты, выражающего свои дружественные чувства к проф[ессору] Р[ериху], мало того, именно Монг[ольское] Прав[ительство] издало биографию проф[ессора] Р[ериха] на монг[ольском] языке. Факт сам по себе редчайший. Также и со всеми остальн[ыми] Прав[ительствами] никаких трений не возникало. Те выпады русских эмигр[антов], вроде брошюры Вас[илия] Иванова