Очень буду рада, если Вы достанете удовлетворительный материал о Франчиа Ла Дью, но думаю, что, скорее, Вы будете уловлены в сети «Аморка». На эту организацию придется мне приоткрыть Ваши глаза. Скажу Вам совершенно конфиденциально. Особо худого в ней нет, и на страницах журнала можно встретить неплохие и даже прекрасные статьи. Сам Император неплохой человек, но с большой склонностью к бутафории и к тому, что мы называем в Америке «блёфф'ом»[236], то есть, попросту говоря, к добродушному и безответственному надувательству, которое, конечно, часто дает вредные последствия. В Америке репутация его очень определенная и, конечно, всерьез его не принимают. Если хотите познакомиться с главою этого Общества Спенсером Луисом, или, как его называют, Императором, то нужно прочесть некоторые его труды, хотя бы о поездке его в Палестину и о Беспорочном Зачатии. Одно объяснение последнего таинства свидетельствует о том, что он никогда ни во что не был посвящен. Именно эта организация никакого непосредственного Водительства не имеет. Император Сп[енсер] Луис есть ее Альфа и Омега. Он держится на заграничных членах. Ну, об этом еще поговорим. Сейчас хочу лишь пробудить Вашу настороженность. Почта уходит, потому должна кончать. Всего светлого и радостного.

P.S. Можете поместить в Вашем сборнике оповещение, что «Тайная Доктрина» Е. П. Блаватской целиком переведена на русский язык Е. И. Рерих и готовится к изданию в Америке.

Родной мой огненный человечек, спасибо за все сердечные записочки с пути. Очень недостает мне моего человечка, но дела прежде всего, и мы знаем, что зависит от успеха их. Получила описание свидания. Так радовалась, что Логв[ан] почувствовал устанавливающееся теплое отношение к себе, это очень важно. Сердце мое полно признательности, именно мужество Вашего сердца, родной Логв[ан], сделало возможным то, что казалось бы многим невозможным. Спасибо и за передачу малых подробностей, которые так показательны! Могу себе представить, как ему трудно нечто сокрыть от любопытствующих глаз, ушей и рук. Ведь он живет в стеклянном доме. Так понимаю, что он приветствовал некоторые предосторожности. Считаю, их следует придерживаться. Родные мои, близость сердец наших, устремленность и огненность, с которой Вы проводите Указания Вл[адыки], приведут нас к небывалой победе. Считаю дни до следующего назначенного дня. От правильного понимания столько будет зависеть. И Вальтера нужно очень обогреть и вдохнуть в него огонь понимания. Так правильно все, что пишет о нем Логв[ан]. Придется Вам, родные, очень пояснить ему, кто есть истинные доверенные, хотя в моем письме ответ на это ему уже дан. Это следует подчеркнуть ему, именно, мое письмо явилось ответом на его. Именно, нужно указать, что существуют разные степени приближения. Так Модр[а] при многих качествах своих не может пока что быть такой доверенной. Конечно, скоро нельзя будет скрывать от Модр[ы] о свиданиях Л[огвана] с Вальт[ером], но он должен понять, что он не имеет права передавать ей полное содержание бесед. Настояния ее в этом направлении лишь докажут ему, почему она еще не может быть в числе самых приближенных. Многое что следует растолковать ему. Также знаю, что обсудите с ним и все значение лекций и сколаршипов[237]. Это неимоверной важности.

Знаю, родные, что все необходимое будет Указано Вам, и все мысли мои сейчас вокруг Вас, стараюсь представить себе все Ваши действия, передвижения, речи и беседы сокровенные. Так ценю твердость и огненность моей Порумочки в проведении всех Указаний. Очень ярко представляю себе, как тяжко преодолевать врожденную инертность, соединенную с сознательным упорством в некоторых сотрудниках. Много чувствую и знаю, но сейчас нам нужно устремляться по главной линии и, насколько возможно, не углублять обсуждением многие странности. Время так кратко, и каждая секунда на счету, и должна быть утилизирована на построение прекрасного будущего. Знаю, родные, как огненно чувствуете это Вашим сердцем. Не скрою, тревожит меня Катр[ин], письма продолжаются, полные жалоб.