Впрочем, более существенное для будущего бизнеса «Интеко» событие произошло 6 июня 1992 г. Указом Бориса Ельцина Юрий Лужков, в реальности и так уже полностью контролировавший столичную власть, был назначен мэром Москвы. В этой должности он отработал 18 лет, 3 месяца и 22 дня, лишившись ее лишь в сентябре 2010 г. Ну а Елена Батурина, в 1992 г. – начинающий кооператор, сколотивший на посреднических операциях первый стартовый капитал, – сегодня занимает 27-ю строчку в списке богатейших россиян и владеет состоянием в $2,9 млрд.

Принимал ли Юрий Лужков участие в бизнесе Елены Батуриной или нет? Был ли он в курсе решений, которые жена хочет принять? Делился ли с Батуриной своим видением положения дел в городе, мыслями о перспективах его развития? Конечно же, да. Странно, если бы было по-другому. И странно, если бы Батурина это отрицала. И она не отрицает.

«Большую часть жизни мы проводим на работе. Если у меня не запускаются на заводе пресс-формы, поставщики срывают сроки, горит заказ… Не сказать мужу?! И смешно, если Лужков, придя домой, не говорит о существующих в городе проблемах», – заявила Батурина в своем первом большом интервью, которое она дала в 1999 г. «Известиям».

Другое дело, что следует дальше. Батурина утверждает, что окончательное решение принимает тот, кто должен отвечать за него. Подразумевается, что Лужков не отвечает за дела «семейного» бизнеса. А Батурина – за городское хозяйство Москвы. Но в том-то и дело, что в случае с «Интеко» городское хозяйство сложно отделить от интересов семейной компании, полностью интегрированной в городскую экономику.

Но об этом чуть позже. А пока небольшой экскурс к истокам. Как и с чего начинал Юрий Лужков, обустраивая свою власть в Москве, систему крепкой и мало чем ограниченной власти?

Еще раз вернемся в август 1991 г.

Вечером 20-го, когда Виктор Батурин подъезжал к Москве по забитому военной техникой шоссе, в осажденном Белом доме обстановка сгустилась. Ельцин сидел в своем кабинете вдвоем с Русланом Хасбулатовым. Раздался звонок, Ельцин взял трубку. На другом конце провода был российский премьер Иван Силаев: «Руслан Имранович, прощайте, Борис Николаевич, прощайте. Сегодня ночью с нами будет кончено. Это достоверная информация. Пусть берут дома. Прощайте…» Ельцин побледнел. Попытался уговорить Силаева остаться в Белом доме, но тот был непреклонен и положил трубку.

Вскоре, оставив расстроенного Ельцина в одиночестве, Хасбулатов ушел в свой кабинет. Там его застал звонок от московского мэра Гавриила Попова. В своих воспоминаниях Хасбулатов позже написал: «Попов спрашивал, как быть ему с Лужковым [на тот момент вице-мэром Москвы – М. К.]. Ведь у них никакой защиты. А их скорее всего “возьмут” одними из первых». Хасбулатов предложил им добираться до Белого дома пешком – автомобилем было проехать невозможно из-за военной техники.

«Около девяти часов вечера [20 августа 1991 г. – М. К.] мы получили срочную и настоятельную рекомендацию Белого дома немедленно переехать туда, к ним: обстановка стала резко обостряться», – написал Юрий Лужков в своих воспоминаниях, вышедших практически сразу после подавления путча 1991 г.

Еще вечером 19 августа Лужков разослал префектам административных округов и председателям райисполкомов телефонограмму, в которой приказал московским чиновникам не подчиняться ГКЧП. Тем, кто будет следовать указаниям путчистов Лужков грозил уголовным преследованием. Той же телефонограммой Лужков призывал к организации бессрочной забастовки, требовал от префектов и председателей исполкомов, чтобы те довели содержание телефонограммы до трудовых коллективов на подведомственной территории.