– Что случилось? – спросила Тоня-Соня.

Володя оделся и молча вышел из спальни. Что можно объяснить дуре, если… Он понял, что не знает, что «если». Он был зол. Больше на самого себя за то, что испугался какой-то лампочки. Ну, заморгала она, ну и что? А то, что Паровоз видел силуэт человека. В темноте сидел кто-то и щелкал тумблером. Включит и исчезнет, выключит и снова сидит у окна. Первый раз с ним такое. Может, «белка». Галлюцинации и все такое. Может, допился до чертиков. Он готов был поверить в жизнь после смерти и в то, что это сидела какая-нибудь заблудшая душа бывшего хозяина квартиры, чем в собственную болезнь.

До жути хотелось напиться. Володя прошел в кухню и заглянул в холодильник. Из гостиной раздавались стоны второй рыженькой и бормотание Васьки. Паровоз улыбнулся, так и не поняв, чему больше рад – сравнению друга со злобным троллем или обнаруженным баночкам «Троффи». Открыл банку и шумно глотнул. Потом подумал и пошел в гостиную. Бесцеремонно уселся в ногах копошащихся и включил телевизор. Рыжую присутствие посторонних глаз, казалось, завело еще больше. Она орала. Володя сделал звук громче. Когда к визгу разгоряченной подруги добавилось ворчание Васьки – «Сейчас, детка, сейчас», Паровоз не выдержал:

– Хрена вы развизжались, кролики?! Ниче, что здесь люди?!

Вот это и стало отличительной чертой Паровоза. Он пер напролом. И плевать он хотел на чьи-либо чувства.

– Ну, спасибо тебе, корешок, – произнес Васька, когда Соня (эту все-таки звали Соня) ушла в ванную.

– Это мне спасибо?! Это тебе спасибо! Отправил меня в комнату, где настольная лампа будто взбесилась.

– Что ты мелешь?

Душераздирающий вопль перебил их мирную беседу. Васька подскочил.

– Вот. – Володя встал и показал в сторону орущей Сони. – Она вот так же орала и под тобой.

Но Вася уже выбежал из комнаты. Паровоз пошел за ним. Соня стояла в спальне, из которой десять минут назад сбежал Тутуев. Парни выглянули из-за нее. В кресле у стола, склонив голову на бок, сидела обнаженная Тоня. Петля буквально впилась в кожу шеи. Паровозу даже показалось, что он видит кончик языка, торчащий меж влажных губ. Он подошел ближе и взялся за удавку. Она была сделана из провода злополучного светильника. Володя трясущейся рукой снял петлю с шеи девицы, и тут она встала. Тутуев дернулся и свалил чертов светильник на пол.

– Она жива, – только и смог произнести Вася.

Девицы заржали. Володя, сжав кулаки, подошел к Тоне.

– Смешно, ведь правда, – сказала она, давясь от смеха.

Поборов желание придушить эту безмозглую курицу, Паровоз оттолкнул девушку и вышел из комнаты. Тоня, София и Вася вышли за ним. Когда за ними закрылась дверь, светильник, лежащий на полу, повернулся вокруг своей оси и включился.

Маша ждала всех к восьми, но знала, что Светка прибежит раньше всех, чтобы поговорить о своем ненаглядном. Только Маша не была уверена, кто будет ненаглядным в очередной раз. Любвеобильная Светка даже, казалось, и не замечала собственную неразборчивость, а на попытки вразумить ее отвечала, что, мол, это они ей все завидуют. Все подруги вмиг перестали ей завидовать.

У Маши тоже был ненаглядный. И хоть это не принц на белом коне, да и вообще Володю Тутуева трудно назвать положительным героем, но все равно он был самым лучшим. По крайней мере, он уже не ходит с пушком под носом и последний прыщ выдавил года четыре назад.

Дверной звонок как-то странно крякнул и затих. Маша вышла в прихожую, посмотрела на коробочку с нарисованными канарейками, висящую над дверью, пожала плечами и открыла дверь. Мысли о сломавшемся звонке исчезли, как только она увидела Светку. Колтун стояла в норковом полушубке и держала в руке торт.