– Ответ на твой вопрос будет пахнуть изменой, Сарин, – предостерегающе произнес Киин.

– Не более чем сегодняшняя беседа за столом.

– Мы обвиняли короля только в жадности, – заметил Ройэл. – Убийство родного сына – совсем другое дело.

– Но вы подумайте. – Принцесса взмахнула рукой и едва не опрокинула бокал. – Раоден противостоял королю во всем, высмеивал его на глазах придворных, накапливал за его спиной силы сопротивления. И люди любили его. И, что важнее всего, обвинения, которые он предъявлял Йадону, – правда. Разве может монарх позволить такому человеку свободу действий?

– Да, но убить собственного сына? – Герцог недоверчиво покачал головой.

– Подобное случалось и раньше, – напомнил Киин.

– Верно. Но я не знаю, действительно ли Раоден мешал королю так сильно, как вы предполагаете. Принц не призывал к восстанию, а всего лишь указывал на ошибки. Он ни разу не сказал, что Йадона следует лишить короны, он только утверждал, что правительство посадило себя в лужу. И это действительно так.

– Неужели никому не показалась подозрительной внезапная смерть принца? – Сарин задумчиво отпила вина. – Причем так вовремя? Йадон добился союза с Теодом, но теперь ему не нужно волноваться о возможных наследниках сына.

Киин переглянулся с герцогом и пожал плечами:

– Я думаю, что нам следует допустить возможность убийства, Ройэл.

Тот с сожалением кивнул:

– И что мы собираемся предпринять? Искать доказательств, что Йадон убил собственного сына?

– В знании – сила, – просто ответила принцесса.

– Согласен, – откликнулся Киин. – Но только ты имеешь свободный доступ во дворец.

– Я посмотрю, что смогу обнаружить.

– Можем мы допустить, что он жив? – спросил Ройэл. – Король мог похоронить двойника, причем полное сходство не обязательно: грудная лихорадка сильно уродует людей.

– Возможно, – с сомнением признала Сарин.

– Но вам так не кажется.

Принцесса покачала головой:

– Когда король решает уничтожить соперника, обычно он выбирает более надежный метод. Слишком много ходит историй о потерянных наследниках, которые провели двадцать лет на лоне природы, а потом возвращаются, чтобы занять законный трон.

– И все же Йадон не так жесток, как ты думаешь. Когда-то он был неплохим человеком, за исключением алчности. За последние несколько лет с ним произошли крупные перемены. Но я считаю, у него осталось достаточно совести, чтобы не пойти на убийство принца.

– Хорошо, – положила конец спору Сарин. – Я пошлю Эйша порыскать по королевским темницам. Он такой зануда, что не угомонится, пока не разузнает имя последней тюремной крысы.

– Эйш – ваш сеон? – поразился герцог. – Где он сейчас?

– Я послала его в Элантрис.

– В Элантрис? – воскликнул Киин.

– По неизвестным причинам фьерденский джьерн заинтересовался Элантрисом, – пояснила принцесса. – А меня учили никогда не упускать случая выяснить, куда направлены интересы джьернов.

– Ты придаешь слишком много значения поступкам одного-единственного жреца, Ин.

– Не просто жреца, дядя. Джьерна.

– И все же он один. Какого вреда ты от него ожидаешь?

– Спроси у Дюладелской республики, – ответила принцесса. – Кажется, именно он посетил их незадолго до катастрофы.

– У нас нет твердых доказательств, что за их падением стоит Фьерден, – заметил Ройэл.

– У Теода есть, но ему никто не поверит. Помяните мои слова – этот джьерн принесет стране больше бед, чем Йадон.

Разговор замер. Предаваясь своим мыслям, они потягивали вино, пока не появился Люкел с вернувшейся из гостей семьей. Он кивнул Сарин, поклонился герцогу и налил себе вина.