– (с надеждой) Может, ты с самого начала выбрал не тот квартал? Старухи рассказывают, всего в двух часах езды отсюда находятся олдскульные поселения, там домики из семидесятых. Говорят, очень мило, запах молока и сена. Никаких особых приспособлений, сплошной натурализм. Если тебя поймают, всё проходит быстро. Не изматывают, не мучают. Местный народец весел и не увлекается извращениями.

– (вздохнув) Да, я знаю. Это называется винтаж. Нормальное время процедуры в винтаже от двадцати секунд до двух минут: не так уж страшно, даже если их толпа напала. Но… ведь туда не добраться, правильно? Дорога чрезвычайно опасна. Я даже не хочу рассказывать, через какие кварталы она пролегает… Ты слышала о районе «реальных нелегалов»? Я так и думал, что нет. Во время игр они убивают не понарошку, а по-настоящему. В моём мире подобные плёнки стоят восемьдесят тысяч баксов. Сколько же здесь грязи, уродов, мутантов, хищников. Почему я раньше ничего не знал?

(Она смотрит ему в глаза… их губы почти соприкасаются.)

– Давай сменим тему. Ты спокойнее и добрее, когда рассказываешь про свой мир.

– (тяжёлый вздох) М-да. Знаешь, я ведь не ценил его. А теперь каждую ночь ложусь с надеждой: вот проснусь и увижу – случившееся со мной всего лишь сон. Но ни хрена. Наступает утро, всё повторяется вновь. И главное – я понимаю, что не сплю. Если здесь умереть – сгинешь по-настоящему. Как в кошмарах с Фредди Крюгером.

– А кто это такой?

– Существо из хоррора нашего мира. У вас вроде него тоже бывают, но в других кварталах. Он убийца фантастический, нереальный – приходит к своим жертвам во сне. Проткнёт стальным когтем – и тебе конец… ох, ну и бред. Я застрял, не знаю, что делать. На моё счастье, я встретил тебя. Мне казалось – такие, как ты, в стенах Сити в принципе не водятся. Хотя, чисто теоретически, должны…

– (задумчиво) Если твоя версия верна и мы искусственное творение, воплощение фантазий других людей, почему бы и нет? Ты сам говорил: девственницы – редкость даже в вашем мире.

– (охотно соглашаясь) Чистая правда. Их не найти в твоём возрасте. Вот поди ж ты, четырнадцатилетних девственниц полным-полно. А начнёшь искать двадцатилетнюю – до смерти утомишься. Ещё и подделок масса – те, кто «зашивается».

– И я не могу сказать, что полностью невинна. Тут девственниц берегут для особых игр. Ты говорил, в нашем мире повторяются одни и те же сюжеты? Десять сценариев, и дальше всё по кругу? Возможно. Впрочем, я многое умею. Была на оргиях в квартале садомазо, насмотрелась всякого, чему ужаснутся даже видавшие виды ветеранши Сити, пусть и без прямого контакта с мужчиной. Хочешь, расскажу? Ой, зачем я… нет-нет. Лучше поведай мне снова, каким образом ты попал сюда. Я буду слушать. Обещаю не прерывать.

Слабый огонёк свечи гаснет, и тьма сгущается. Они разговаривают дальше шёпотом – но зрители слышат, о чём именно. Он в который раз живописует, как оказался в Сити, а она временами жалобно вскрикивает от страха и напряжения. Камера показывает чёрный квадрат, ведь пламени больше нет. Мужчина объясняет, что скоро обязательно отправится на охоту в монастырь, и девушка плачет от сочувствия к нему. Их отношения столь же эротичны, сколь и невинны. Она хочет прикоснуться к новому другу, но не делает этого даже в темноте… ибо изучила его реакцию. Кажется, что собеседники в полной безопасности, их тайное убежище никто не найдёт, они одни в подземелье. Но мужчина ошибается. За свиданием пристально следит ещё один человек, находящийся на приличном расстоянии от места встречи. Он не показывает никаких эмоций, не демонстрирует враждебности.